Погода в конце недели обещает быть теплой и потому предлагаю пару дней прокатиться от Новоселово до Шумихи - это около 180 км. Выезд вечером накануне на автобусе, ночлег в гостинице в Новоселово. Следующая ночевка в районе турбазы Даурское (+75-80 км), третий ночлег в Бахте (+70 км) или можно будет дотянуть до Шумихи (+28 км). Все дни ветер дует в спину.
Надеюсь, что лед везде окажется хорошо прокатанным рыбаками. Ледовая обстановка здесь.

Цель прежняя: нанесение на Викимапию затопленных деревень.

А разве 180? Вроде же около 240 км от Новосёлова до Шумихи (по лоции). В какие дни вы хотите поехать? Выезд в пятницу вечером, а по морю в сб и вс? (Просто мне 8.02 на работу, а до 7.02 включительно я свободен.) Нет ли возможности разбить поездку по возможности на три дня, с резервом на всякий случай?
Также на субботу и воскресенье вместе с тёплой погодой - снег, и не небольшой.

Перемерил на Викимапии: 173 км по кратчайшему, если не заезжать в деревни. Фатически будет ненамного больше.
В сб/вс ехать предпочтительнее, т.к. рыбаки активно прокатывают дороги. Но можно выехать и вечером в четверг. Расписание автобусов - см. юг. Какой из них останавливается в Дивногорске, не знаю.

Вечером на Новосёлово идут два автобуса: в 16:00 и 18:00. Оба останавливаются в Дивногорске. Проблема только в том, что эти автобусы - до Новосёлова, а там одни Пазики ходят - с велами в них сесть будет проблематично. Большие автобусы идут только утром и вечером: Каратузское (7:40), Шушенское (10:00). Вечером - абазинский (21:00), но в Новосёлово прибывает в 1:40. Неудобно.
UPD: ещё саяногорский на 17:15, и минусинский на 17:30. Идут ли они через Дивногорск, не знаю. Ещё Курагино на 19:00, но он через аэропорт. Впрочем, в крайнем случае приеду в Красноярск, и сяду там, вместе с вами.

Ночлеги планируются в тепле в Новоселово, Приморске и Бахте. Перегоны - по ~70 км, 80 км и 30 км. Надеюсь, что рыбаки дороги нам прокатали.
По результатам поездки в Викимапии появятся около трех десятков затопленных деревень. Планируется также подобрать место установки часовни на воде и памятных знаков.

С заездами на затопленные деревни и к местам ночлегов/чаепитий получилось около 205 км: 76 + 129 (из Дивногорска домой я уехал на машине).

В первый день, по выезду из Новоселово, было жестко: минус 28, встречный ветер, но зато ярко и солнечно.


Подходящую по направлению дорогу нашли не сразу и несколько километров пришлось побуровить случайные следы автомобилей. Зато проехали над затопленными Яново и Новоселово (левый берег).

Яново на лоции 1958 г.


Новоселово было ниже по течению.

После основного села была еще одна деревенька с таким же названием, и еще д.Песчанка.

В этом году, впервые, водохранилище полностью занесено снегом. Так что просто так подъехать к месту нахождения затопленного поселения часто оказывается проблематичным.


Местными жителями ледовый путик проложен по кратчайшему расстоянию. Следуя ему, мы пересекаем водохранилище и вскоре оказываемся около другого берега в аккурат над затопленной деревней Парижская Коммуна.


Далее - мыс, на которомв 2006 г. мы толпой находили кости пещерного медведя и шерстистого носорога, каменные скребки и рубила первобытного человека.




А это уже Комский залив. Внутри него просматриваются домики д.Енисей. В ней мы побывали прошлой осенью. Хорошо слышно, как работает молотилка, на которой местные жители дробят зерно. Заехать бы туда, но это три часа времени. А как сложится наша дорога, еще неизвестно.


Определяемся, что невысокий мыс слева вполне годится для установки памятного знака затопленной деревне Кома, поскольку на соседней вершине уже установлена какая-то стела.

Наверное, знак не следует ставить слишком высоко, т.к. он должен быть доступен проезжающим и проплывающим мимо, чтобы можно было прочитать памятную табличку.

Попадаются трещины (не опасны).


Историческое значение похода бодрит. Однако все чаще приходится устраивать пробежки, поскольку мороз прихватывает ноги. Зато не потеется: тело сухое и потому не мерзнет.


Напротив залива, фактически на середине водохранилища, находилась д.Трифонова, но туда мы пробиваться уже не решились.


Через 6 км пути - д.Кривошеино, потом д.Глядень - над ней пообедали. Напротив, на другом берегу, остались затопленные деревни Куртак и Бережково. В этом месте Енисей раздваивался, посередине него был огромный остров Ангара.
Наша же дорога идет вдоль правого берега и мы последовательно пересекаем затопленные деревни Убей и Брагина. Напротив, на другом берегу, остаются затопленные д.Ижуль (здесь и далее фотографии, сделанные накануне затопления).





Чуть дальше - д.Борки.


Минуем д.Коряково.


Снова пересекаем водохранилище по направлению к Приморску.

Гора Караульная, на вершине которой 340 лет назад располагался небольшой казачий форпост для наблюдения за енисейскими кыргызами, угрожавшими Красноярскому острогу с юга.


Вид на Старый Енисей с г.Караульной.


Вид с горы на р.Сисим.

Умели все же казаки выбирать нужные места. В 1920-х годах археологи сделали описание этого наблюдательного пункта и, с их слов, он был вполне пригоден для несения караульной службы.

Затопленное село Сисим остается в 6 км в стороне. Характерно, что местные жители о его местонахождении уже не знают.


Погода портится. Стало теплее, ветер сменился на обратный и уже дует в спину, небо заволокло тучами. Никита - он метеоролог, говорит, что приближается циклон.

А вот и Приморск. Его заложили в 1962 г. на горе выше д.Караульной, располагавшийся в устье одноименного ручья. Поначалу новый поселок назывался "Пашни взъёмные" и планировался как замена старому райцентру Даурск. Однако потом название изменили, а всю огромную территорию исторического места присоединили к Балахтинскому району.






Приморск был построен для переселения жителей подлежащих затоплению сел Даурское, Караульный Острог и д.Караульная. Для современных его жителей он стал их Малой Родиной - взамен отобранной у родителей.






Поселок проезжаем насквозь, чтобы успеть, пока не стемнело, сфотографировать памятный камень. Он установлен энтузиастами на народные деньги в паре километров от Приморска на горе Чалпан.






На мемориальной доске отражается символ нашей экспедиции.


Сравниваю памятник с таким же в с.Новоселово. Здешний мне кажется более душевным и наполненным энергией: могучая перспектива Енисея, православный крест, чувственные слова...




Долг исполнен и мы возвращаемся в поселок, где нас встречает местный краевед, учитель истории Сергей Анатольевич Темеров. За годы самоотверженной работы он собрал огромный материал о затопленных деревнях Даурского района и сейчас готовит его для передачи в государственный архив Балахтинского района. Конечно, хорошо бы издать книгу, ее рукопись уже написана. Да нет средств. В архиве Темерова большое количество фотографий (с разрешения автора они публикуются ниже) и выпуски рукописного школьного журнала "Краевед" с.Даурского за период 1949-1959 гг.

Любил глазеть как берег правый:
Прощальным солнцем весь залит,
И как в огне зари кровавой,
Всё Усть-Погромное горит.

Любил на ложе Енисея,
На дали, что тайгой синея,
С горы Степанихи смотреть,
Мечтою сладкой к ним лететь.

Забыть сверх сил красу Кижарта,
Как сказка подступы к нему!
Тайгой дремучей я на карте,
Провёл итожную черту.

Край крайностей! Всё там полярно.
В пожар тайги везде угарно.
Волшебный край, чудес страны!
Там всё не в меру. Вот она:
Такой пришла и близкой стала
Вторая родина моя.

В дороге этой по Сибири
Прожили мы с десяток лет,
Привык во всём к сибирской шири,
К таёжным далям, к бегу рек,
К природе дикой и суровой,
К зиме морозной, но здоровой.

Я там любил, я там страдал,
Я счастье, горе там узнал.
Пройдут года… Затопит море
Мои священные места,
И не откроются уста
В могильной тьме поведать горе.

Зачем родился человек
В дни атома, ракеты век?

Со слов С.А.Темерова, на территории бывшего Даурского района было 6 церковных сооружений:

- в с.Даурском: деревянная (сейчас ее задние перенесено в д.Красная, что в 8 км от Балахты, где используется как местный сельский Дом культуры, мемориальной таблички на здании нет);
- в с.Караульный Острог: поначалу деревянная, а с 1813 г. - каменная. После закрытия церкви в здании был склад, потом размещался пионерский лагерь. Рассказывают, что после того, как сняли маковки, на их место залез местный парень с гармошкой и стал распевать матерные частушки. Во дворе церкви был каменный крест. Здание сохранилось и затоплено. Основанием для закрытия церкви послужила жалоба одного из местных жителей (оно хранится в госархиве Балахтинского района) на то, что колокольный звон ему мешает;
- в д.Ижуль: деревянная часовня (куда она делась, непонятно, т.к. местные жители ее разбирать отказались. Неужели сожгли? У Темерова есть две ее фотографии: Виктора Петровича Каскевича из Красноярского краеведческого музея и неизвестного автора - вид церкви с Енисея);
- в с.Сисим: деревянная. Была построена для жителей правобережья (д.Коряково). Церковь была закрыта в 1928 г. Судя по фотографии 1960 г., ее уже понемногу разламывали. По крайней мере, на одной из фотографий часть передней стены разрушена.
- в с.Дербино две: старообрядческая и православная, обе деревянные (у Темерова есть фотографии). На фундаменте последней впоследствии была построена школа , во дворе которой осталась могильная плита похороненного священника (затоплена). Но найти ее вряд ли удастся из-за береговых оползней.

Дальше, вплоть до Знаменского скита (г.Дивногорск), ни церквей, ни часовен уже не строили, т.к. поселений, из-за близко подступивших к Енисею гор, было значительно меньше.

Где лучше разместить лагерь волонтеров РГО, который мог бы поработать летом этого года по нашему проекту?

С.А.Темеров предлагает большую поляну около Большого кургана, что в 7 км от Приморска. Там, кстати, есть и небольшой чистый ручей. Неподалеку - ста метровый Коляженский провал и метеоритный кратер. На Приморском причале можно арендовать катер для сканирование дна водохранилища в поисках церкви Караульного Острога.

Второй, более простой и дешевый вариант - это школа, в которой мы сегодня разместились. Учреждение работает и как коррекционная школа-интернат. Поэтому здесь постоянно действуют столовая, спортзал, душ, туалеты.


Большой курган - это заросший подростом 3-х метровый правильной формы холм без каких-либо камней, происхождение которого неизвестно. Как памятник он нигде не учтен. Возможно, что это обычное геологическое образование, а, может, и древнее захоронение - толком никто не знает.
Судя по устным преданиям, в окрестностях Острога были и другие курганы.
Рассказывают также, что в огороде какого-то крестьянина этого же села была закопана огромная отшлифованная каменная плита.
В Дивногорской газете "Огни Енисея" Синегин писал, что в 1892 г. братья Торгашины в 20 верстах от д.Ермолаево по ручью Черемушки нашли каменный саркофаг.

Историю изучение Коляженского провала см. во вложении.

Ночевали в школьном спортзале. Готовили на горелке (сразу и завтрак, и обед на следующий день).

Между делом успели осмотреть выставку самодеятельных художников, размещенную в коридорах школы.


Много картин Владимира Ивановича Чубарова.


Трасса на Красноярск.

Художник прошел войну, после учился в художественной студии, затем на художественном факультете Красноярского пединститута. В Приморске работал директором школы-интерната, после выхода на пенсию в той же школе вел художественный кружок. Основатель Приморского краеведческого музея, участник создания Балахтинского музея.

А эти "детские" рисунки принадлежат кисти Бориса Петровича Потылицына, родом из д.Коляжихи (9 км от Приморска). Рисует он на обратной стороне ДВП (древесно-волокнистая плита). Скромно, конечно, но зато как душевно! Похоже на иллюстрации русских сказок.






Выехали с рассветом. Немного поблуждали в поисках дороги в надежде как можно ближе подъехать в тому месту, где стоял Караульный острог. Вроде бы это где-то здесь:


Смотрим на лоции 1948 г.


На лоции 1911 г. указаны точные координаты репера, установленного в фундаменте церковного здания.


Мы пересчитали эти координаты в современные: получилось 55.10.472 и 91.57.901. В обеих системах это центр нынешнего водохранилища почти напротив залива Точильного.


Именно здесь и следует поставить часовню на воде. Глубина водохранилища в этом месте до 60 м и дайверам она не под силу. Так что нужно будет сканирование дна установкой, которая есть в СФУ.


Фотографии затопленной Острожской церкви.




Рисунок В.П.Каскевича с натуры.






План села Острог.






Еще фотографии из жизни села Караульно-Острожское смотрите здесь.

В летописях упоминается Верхне-Караульный острог, заложенный в 1675 г. под руководством пятидесятника Осипа Мезенина, с гарнизоном в 40 годовальщиков.
Однако непонятно, где же первоначально располагался острог? На месте деревни Караульной или там, где было село Караульно-Острожное? Вроде бы существует план Караульного острога, начерченный археологом Г.П.Сосновским в ходе Минусинской экспедиции 1920 г. Возможно, что подобные документы есть и в материалах осмотра ложа водохранилища перед затоплением.

4 октября 1739 г. Верхне-Караульный острог посетил ученый Г.Ф. Миллер, следуя из Абаканского острога водным путем вниз по р. Енисей.

20 октября 1782 Императрица Екатерина II повелела генерал-губернатору Иркутской и Колыванской губерний И.В.Якоби осмотреть Верхне-Караульный острог и доложить: удобен ли он для строительства уездного города вместо Красноярска? Выяснилось, что "Верхне-Караульный острог расположение имеет в каменистых горах и окружен болотами, а жители… почти все разошлись в другие селения".

В 1884 г. около села Караульно-Острожного местными жителями найден каменный топор (передан Г.В. Юдиным в Минусинский историко-краеведческий музей).

В 1885 г. директор Красноярской женской гимназии И.Т.Савенков исследовал рисунки эпохи неолита на береговом утесе Енисея в трех верстах выше д.Караульной.

А мы едем дальше. Циклон - серьезная штука. Утром было минус 5, сейчас уже минус 2, а к обеду температура на 0,2 перевалила за ноль. Но на накате это пока не сказывается, т.к. едем по прокатанному льду с хорошим ветром в спину. Скорость 22-25 км/час поддерживается без особого напряжения.


Ходом пролетаем мыс Точильный, за которым красноярские олигархи построили свои летние резиденции. Напротив, на другом берегу, остается д.Усть-Погромная (Кундугаш). В сентябре 1640 г. казаки одержали здесь победу над кыргызами и яринцами, ранее напавшими на Красноярский острог.


Пересекаем ледовую переправу в п.Черемушки и едем к тому месту, где когда-то стояло огромное село Даурское (основано в 1720 г.), бывший районный центр (с 1935 г.).


Фотографии старого Даурского.






Улица Коммунистическая, справа здание милиции.


Здание промкомбината.


Улица Лесная.




Улица Советская.


Переулок Полевой.


Забока.


Дом Толстикова.


Заготзерно.






















Фотографии передают дух эпохи. Судя по домам и одежде, люди жили довольно скромно. Но посмотрите на лица: в каждом из них есть осознание смысла бытия и своего предназначения.
Мне кажется, что водохранилище лишило этого многих, а переселение в города усилило этот процесс, закрепив бездуховность их потомков.

Приложение. Список затопленных поселений Даурского района (год возникновения и год снятия с учёта).

1. Большая Речка (1936-1966),
2. Борки (1904-1966),
3. Бюза (1920-1966),
4. Вознесенка (1914-1967),
5. Даурск (1720-1967),
6. Дербинец (1933-1966),
7. Дербино (1722-1966),
8. Донниково (1904-1966),
9. Дорошкеево (1831-1966),
10. Езагаш (1675-1966),
11. Ермолаево (1650-1967),
12. Залив (?-1966),
13. Ижуль (1726-1967),
14. Отрадная (ферма Ижульская) (1932-1967),
15. Караульная (1762-1967),
16. Кижарт (1860-1967),
17. Коляжиха (1847-1967),
18. Коряково (1727-1967),
19. Красный (?-1966),
20. Кривляк (1933-1966),
21. Кужня (1935-1966),
22. Малашка (1932-1966),
23. Масленский (1925-1966),
24. Михайловка (1911-1966),
25. Нежа (1936-1966),
26. Острог (1762-1966),
27. Ошарово (1820-1966),
28. Покровка (1866-1967),
29. Потапово (1876-1966),
30. Сисим (1627-1967),
31. Суханоково (1927-1967),
32. Толгат (1918-1967),
33. Точильная (1917-1966),
34. Усть-Дербино (1917-1967),
35. Усть-Погромная (1700-1967),
36. Шахабаиха (1946-1967),
37. Якушиха (1946-1967).

Фото Якушихи перед затоплением.


Экспедиция Новосибирского НИИ Промзернопроект Красноярскнефтесбыта подбирает места для новых деревень.

Дорога уходит на правый берег, несколько раз пересекая излучину старого русла.
Справа остаются затопленные деревни Ермолаева, Толгат и Потапово (на фото).


Слева - д.Дорошкеева.


Накатанный рыбаками след втягивает нас в залив Дербино и одноименное село остается где-то в глубине рукотворного моря.










Чуть ниже по течению - д.Усть-Дербина.


Теперь вместо живописных деревень взгляд фиксирует только оползни и обрывы.




Проехав пару километров внутрь залива, мы понимаем, что дороги на Дивногорск может и не быть. А потому решительно идем поперек залива в надежде, что нам повезет: ведь нужное людям дело делаем. И уже через полчаса видим под противоположным берегом медленно движущуюся точку. Машина! Значит, есть там какая-никакая дорога. Выходим на нее в районе затопленной д.Дербинец.


Приехавшие из Дивногорска рыбаки с удовольствием потчуют нас чаем.




Далее, опять в центре водохранилища, когда-то были д.Кривляк и Вознесенка (на фото).


Отсюда всего несколько километров до Езагашского залива, где затоплена д.Езагаш (основное занятие населения - лесозаготовки, плоты вывозили в Красноярск катерами).


Подобные деревни основывались переселенцами. Часто украинскими и белорусскими. Вот одна из таких историй, рассказанная мне 91-летним Чернявским Львом Тихоновичем, дивногорцем:
- Мой дед прожил 104 года и умер в 1938 г. Он пришел сюда из Могилевской области, присмотрел место на берегу Енисея, написал своим. Приехали все дети: 12 человек, многие взрослые уже были. Им тоже понравилось: лесов много, лугов. А там негде было, все под помещиком. Вскоре большая деревня стала, домов 70, по деду Потапова называлась. С другими деревнями: Смоленкой, Ермолаевой сообщение было конной дорогой.
- Учился я в Дербино в школе, которая размещалась в здании закрытой церкви. До школы было 12 км, ходили каждый день, привычно.
- Затопление началось в 1966 г. Весной был сильный паводок и вода подступила под самый верх плотины - она вся тряслась от напора.
- Расселяли по плану, но мы не поехали. Я свой дом сломал и все зачистил. За это платили, за каждый кол. Кто-то свой дом оставлял и тогда подъезжал уполномоченный, обливал бензином и поджигал. Но оставалось много совхозных строений. Технику вывезли еще зимой. Людей переселяли в Маганск, а больше - по побережью в новые деревни, на неудобные места. Многие переезжали ближе к городу или к родственникам.
Я своих родителей перезахоронил на кладбище в Черемушках и уехал в Дивногорск. Снимал квартиру, а потом дали квартиру по очереди. Новую же квартиру дали год назад, от Министерства обороны.

В Енисейские ворота влетаем, втягиваемые усилившимся ветром речного сужения.

Далее д.Бюза, д.Донниково, п.Маслинский, д.Ошарова, д.Бахта, д.Почвенка. Все они были затоплены 50 лет назад и сейчас уже мало кто помнит даже их названия, а уж указать точное местонахождение вообще никто не может.

В новой Бахте живет наша общая знакомая - Надежда Александровна Горбунова. Гости у нее бывают всегда, а потому пищи наготовлено впрок.

Летом "ресторан" перекочевывает под занавеску на улицу и переименовывается в кафе "Под мухой" - в том плане, что мухи туда не залетают, а лишь голодно жужжат, обуреваемые запахами вкусняшек.



Конечно, и нам еды досталось: щи, плов, торт и много-много чая с молоком.




Надежда Александровна из Пермского края, попала сюда вместе с мужем-лесником, родила и вырастила пятерых детей. Воспользовавшись случаем, я подговариваю ее поставить вместе с сыновьями памятный знак на месте, где была старая Бахта. Когда-то в ней был колхоз имени 9-го января, школа 7-летка, кордон лесников. Дома стояли в одну улицу вдоль реки и двумя переулками. Затопленная территория и значительная часть ныне заросшего березняком побережья - все это были огромные пашни и луга.
В новой Бахте лесники занимались лесопосадками, метлы вязали, разбили настоящий яблоневый сад, выращивали смородину (сдавали в лесхоз). Техники было много, скота. А теперь уже и лесничества нет, сад растащили, остался лишь водомерный пост Дивногорской метеостанции, на котором работает один из сыновей хозяйки Михаил. У него большое хозяйство, коровы, 15 лошадей, катер "Костромич" (правда, без документов).


В гостях мы познакомились с Любовью Михайловной Кайзер, дивногорской художницей. Оказалось, что нее есть подруга, вроде бы 15 лет прожившая в старой Бахте. Это задел для новых встреч. А пока любуемся картинами нашей новой знакомой.










Однако пора и честь знать. Тепло прощаемся и хозяйка выходит нас провожать.


До Шумихи ехать нам около 30 км. Дорога знакомая и много раз езженая. По прежнему тепло и ветер также поддувает в спину. Деревни Осинова (там сейчас база отдыха сбежавшего за границу Бориса Абрамовича, а раньше были золотые прииски с ручными драгами), Серебрянка, Теплая, Пустодомовка, Бирюса и, наконец, Шумиха. И в каждом ложке правобережья тоже дома стояли, гортоповские: люди лес заготавливали и плотами отправляли в Красноярск.

На суше попадаем в снежную кашу. Зажатые узкой дорогой водители машин как-то сразу становятся невежливы. Буквально на нервах въезжаем в Дивногорск и расстаемся. Никита уезжает домой, а у меня на очередной горке заклинивает цепь. Да так, что в наступившей темноте я вообще ничего не могу с ней поделать. И хорошо: есть повод уехать домой на машине. Так я и поступаю.

Надолго откладывать эту встречу я не стал и в ходе очередной поездки по енисейскому льду заехал в Дивногорск снова, где и побеседовал с 65-летней Антониной Александровной Ворошиловой о той жизни, до затопления.



- Я в Серебрянке родилась. А потом жила в Осиновке, где раньше золотые прииски были. Серебрянка была в трех километрах от Осиновки, а в другую сторону в двух километрах - Почвенка. Потом еще один поселок - название не помню, там находились осужденные. А затем уже - Бахта.

- Мама моя уроженка овсянская, из рода Ярославцевых. Отец ее был Мухтин - он тоже местный, из Овсянки. Его родители жили зажиточно, на карете в Красноярск ездили. Бабушка прожила 110 лет, умерла в 32-м году: поленницу дров откопала от снега перед Благовещением. Говорили, что это была счастливая смерть.
А мать мамы, Марфа Федоровна, из России приехала , из Вятской губернии. Отца ее за какую-то провинность сослали в Сибирь и он оказался в Овсянке. Попав сюда, сильно удивился: "Почему меня раньше не сослали сюда?" Из Овсянки была прямая дорога через седловину в п.Манский и там были плодородные поля. В.Астафьев это описывает.
Так вот, отец Марфу вызвал сюда и сказал, что денег на обратную дорогу даст. А там у нее уже муж был и дочка маленькая. Но она собралась и приехала. А отец денег ей не дал. И ей, женщине, никак уехать не получалось. Так она и осталась, вышла здесь замуж. Но была такая пассивная, жизнь давила ее. Не работала, дома была. Дочка писала письма, муж писал. Потом перестали писать. Да и революция началась, всякие перевороты.
Замуж ее отдали в 19 лет, в Овсянке. Муж работал с утра до вечера в известковом карьере и за работу хозяин платил ему натурой: стерлядями, тушами говядины или свинины.
В 1932 году у них родился сын, а в 33-м начался голод. В.Астафьев об этом писал в повестях "Последний поклон". Власть хлеб забрала. В тот голодный год людей на кладбище в Овсянке хоронили один над одним.
От бабушки машинка швейная осталась - она обшивала всю деревню. И ту машинку в городе продали за каравай хлеба. Привезли, всей семьей собрались, разрезали - а внутри тряпка.
А ребеночек грудной был, кормить нечем, с воды молока нет. Посоветовали подкинуть в Красноярске в приют. Кое как женщина дошла туда на распухших ногах и ребеночка оставила на заднем крылечке. Потом одумалась, вернулась - а его уже нет. Сына обратно ей не отдали: сказали, что отправят в Иркутск. К условленному дню она всю ночь шла с Овсянки и к поезду опоздала. Всю жизнь помнила, до самой своей смерти, но так и не могла нигде его найти. А потом война началась...

- Первый муж мамы - Маевский Николай, работал в Серебрянке бакенщиком. Каждый вечер он зажигал фонари на бакенах. Лампы были фитильные, стекла красные или простые. Мы с этими стеклами играли. В браке родились Надя и Иван. Ивану был третий год, когда началась война. А перед этим мужа забрали на 45 дней на переподготовку. Мама с ним встретилась за Красноярском где-то на пункте формирования, они ночку побыли в каком-то овраге и его забрали на фронт.


А мама одна осталась с двумя детьми и вместо мужа стала работать бакенщиком. Ростом маленькая, худенькая, она на веслах каждую ночь выходила на Енисей бакены зажигать: буря - не буря. А в бурю особенно, так как лампы часто падали. Ими все дно усыпано. А в 42-м году Николая по ранению после госпиталя отпустили домой. Семь месяцев он пробыл дома и у них получился еще один ребенок. А война все шла и его снова забрали. Мама осталась беременная. Володя родился 12 декабря 42-го года. В начале января 1943-го мама написала мужу, что родился сын. От Николая пришло письмо. Что интересно, когда он писал, то забыл мамино имя и целый день его вспоминал. Но вспомнил, написал спасибо за сына и что завтра уходит в бой и не знает, будет ли жив. 12 января его убили в том бою. Похоронку маме принесли где-то в марте. Соседи принесли: "Татьяна, тебе вот письмо". Мама развернула, а там: "Ваш муж убит". И она потеряла сознание. С того дня ее начали бить эпилептические припадки. Из-за этого она 18 лет была на инвалидности. Но мама еще поработала немножко бакенщиком. Весной как-то начальство приехало: видят, что она плывет к берегу, а его подмывало. Слышат, что Татьяна голосит - она все время плакала: трое детей. И тут обвалился яр и мама замолчала. Побежали смотреть, а она случайно замолчала. Начальники напугались и ее убрали с бакенщиков, поставили на разные мелкие работы. Припадки били ее часто, в день по нескольку раз. Окрикнет кто-то и она падает. Вот ей и дали инвалидность. Работы не было, трое детей. Иван маленьким рахитом заболел. Мама пешком с Серебрянки по горам носила его в Красноярск в больницу. Перевязала платком и несла: голова, живот огромные, ножки тоненькие. А после у него менингит приключился и бельмо было, он видел только одним глазом.

- Мне было 1 год, когда мама переехала в Осиновку - там школа была, 4-летка. Из Почвенки и Серебрянки дети ходили к нам в школу. А кто нашу школу оканчивал, дальше в Бирюсе учились. Там был интернат, но нужна была своя постель и свое питание. На выходной на лодке уезжали домой, если не распутица. В Бирюсе училась моя сестра Надя и два брата старшие: Иван и Володя. Когда детей отправляли в Бирюсу, то надо было дать каких-то продуктов: картошки, хлеба самопечёного. Зимой молока намораживали. Летом - простокваша. У мамы корова была, Галька - еще до меня появилась. Она 18 лет у нас прожила, потом от нее родилась Манька. Надя, старшая, как ей 14 лет исполнилось, не приезжала домой почти. Чтобы подзаработать на еду, в Бирюсе она людям стирала, с ребятишками нянчилась. В общем пошла "в люди". А Иван учиться не хотел. Побудет в Бирюсе, съест все и приезжает: учусь, мол. А оказалось, что не учится.
А корова у нас так появилась. Какой-то начальник из Красноярска перевез в Серебрянку свою корову, чтобы она здесь у кого-то жила. Мама согласилась на условиях, что корову нужно было содержать, кормить, сено на нее заготавливать, а сливки, масло и творог отдавать хозяину. Остальное же (обрат) можно было себе оставлять. Плата за это - приплод. Вот Галька и получилась. Два года мама чужую корову продержала, а потом уже не могла.
Приехал как-то в Серебрянку мужчина, Александр Зайцев. Он из сибирских татар, которых Екатерина переселила. У него жена была больная, шестеро детей в Красноярске. Он стал в Серебрянке гнуть ободья и полозья для саней. И ему нужна была помощница. Соседи порекомендовали и мама пошла. За полозья у Зайцева всегда был хлеб - ему так платили. И он приносил тот хлеб кусочками - вот ребятишки и ели. Зайцев стал к маме поближе и вот я получилась. А когда его жена умерла, дети к нам приехали: Настя 16 лет, Шурка 14 лет и Валька - 12. Остальные уже взрослые были. Отец старше мамы был на 20 лет. Когда я родилась, маме было 35. Рожала она одна, никого не было. Родила, позвала Александра воды согреть и принести - он боится, берет меня пеленкой, а я выпадываю. А назавтра было воскресенье, выборы. У Зайцева была бочка браги и в это воскресенье он начал гнать самогон. Так как мама идти голосовать не могла, к ней пришли с урной и эту картину увидели. Подставили кружку, еще только все началось и шла кисленькая водичка. Была бы покрепче, тюрьмой бы расплатился. А так составили акт. Брагу отец вылил в огород: коровы грызли снег и лизали, куры и свиньи пьяные валялись. Смешно было.
В понедельник отец уехал и я его впервые увидела, когда мне было уже шесть лет. Его детей старшие забрали к себе.
Через год мама переехала в Осиновку, купила там домичек маленький на берегу Енисея. Берег подмывало. В один год земля обвалилась и сквозь пол было видно Енисей. Переехали чуть подальше от берега в другую избушку - там Голубец жил, старичок одинокий. Баба Катя с мамой на двоих этот домичек купили. Просто одна комната и печь русская, два окна. Баба Катя со мной водилась, я с ней и спала. Мне было годик с немножким. Мама не работала, на инвалидности была и каждый год ездила в Красноярск на перекомиссию.
Так вот, через шесть лет (в 1956 г.) к нам пришел мой отец. А его кроме как "Он" никак не называла. Не могла. Он мне дал мешочек мелочи, мы все босиком побежали в магазин, а там нам дали несколько конфеток. Мы их тут же разделили - это и запомнилось мне.

Осиновские ребятишки на крыльце магазина.


- Потом в той же деревне мы переехали за речку в другой дом: уже были комната и кухня. Зайцев остался жить с нами и прожил зиму. К Пасхе он опять гнал самогон, а мама белила. Отец напился, самогонку разлил, на маму стал ругаться. А у нас женщина жила, тетя Маня ( у нас всегда кто-то жил, ребятишки-школьники с той стороны Енисея, дочь пасечника, который в тайге работал). Володя заходит и она говорит: "У него (Зайцева) за голяшкой ножик". Мама Володю отправила - беги за Иваном (тот в клубе был). Иван приходит, валенок хватает, стягивает и ножик выпадает. Иван как ему даст - тот кувырк за кровать. Иван его вытаскивает и опять как даст. А назавтра мама Зайцева выгнала. Он уехал, где-то жил на другом берегу отшельником, собак ел и вскорости умер. Я его знала всего несколько месяцев, а папой так и не смогла назвать.

- У нас в деревне клуб был. Кино показывали редко. Но мы сами спектакли ставили, мама в них даже играла. Мой брат Володя хорошо пел. Сами себя развлекали. Возле клуба площадка была расчерчена для игры в лапту.

Фотографии 1959 г.




- В Осиновке я прожила до 11 лет. Деревня была в одну улицу вдоль берега. И на другой стороне Енисея тоже было несколько домов, которые относились к Осиновке. Там жили Тузовы - мы к ним ходили по льду. В Осиновке в то время золото уже не добывали, жили только старики и инвалиды. Речка Осиновка была вся изрыта шурфами глубиной до 20 м. Бывало, что в них падали ягодники. А с отвала мы зимой катались. Там были сундуки металлические толстые, какие-то крутилки типа веялок. А Серебрянка была на горе с крутым спуском к реке.

- После Зайцева в нашем доме появился отчим, Гавриил Трофимович Васин. Сложный был человек.


На фотографии он справа: участник войны, любил носить китель. У него нос был прострелен, нога ранена, долго ходил на костылях. Раньше он жил в Дербино. Мама через знакомую женщину познакомилась с ним. У отчима была своя дочь Галя (слева). Когда он на фронте был, она малюсенькая осталась с его женой. А она завербовалась на фронт и бросила ребенка на чужую бабушку в другой деревне. Его матери рассказали про внучку, та приехала - а ребенок весь грязный, вшивый. Вот родная бабушка и вырастила Галю.
Отец ее жестокий был человек. Вот случай. Гале было лет 6-7, она пасла домашних гусят. Какая-то свинья злобная - ее даже взрослые боялись, напала на гусят и нескольких съела. А Галя не могла ничего с ней сделать. Так отец ее за это так избил, что дочь водой отливали. Бабушка заступалась, он и бабушку избил - мать свою.
Страшный диктатор был. В Дербино он работал и директором маслозавода, и бригадиром. Сам из богатой многодетной семьи, а чтобы не раскулачили, заставил мать все хозяйство продать и пошел в колхоз работать на тракторе. И потому ничего у них не отобрали.
Отчим взял маму с четырьмя детьми, но двое у нас уже взрослыми были. Он мастеровой был, все умел делать: и по сапожному делу, и по кузнечному. Но не умел контачить с людьми. В 1961 г. со всеми в деревне переругался и увез нас в подсобное хозяйство (ныне п.Манский), а через год - в Усть-Ману. Меня заставлял, чтобы я его звала "папкой". Для меня это было пыткой. Я не хотела, так мне обувь не давали, а уже холодно было босиком бегать. Я была свободный ребенок, могла целыми днями у кого-то играть, меня там и накормят. А когда отчим к нам пришел, то он запретил мне куда-то уходить. Все было с его разрешения и с условиями: это сделай, и это, и то.
Он постоянно с начальством ругался. А потом ушел работать в Дивногорскую милицию сутки через трое. Мама же корову одна содержать не могла и ее пришлось продать. Умер отчим в 1971 г. от рака пищевода, так как стал сильно пить. В Приморске у него родственники остались, две сестры и брат (уже умер).

- Конечно, сейчас вся наша жизнь выглядит как сплошные трудности, но тогда это было в порядке вещей. Все новости о жизни вне нашей деревни мы узнавали через красноярское радио. Это было всё. Ведущий на радио был Тарсуков.

- Еще помню тетю Минну Сиг, эстонку из сосланных.


У нее единственной в Овсянке лошадь была, овцы и коровы, сода мыловаренная. Она до того работящая была, что богато жила. Вся деревня, правда, на нее работала, но она и кормила деревню. В работники не нанимала, а просила помочь и за это платила. Дочери Линде дала хорошее образование, сына выучила.


А муж ее предал. Он все деньги собрал, в пояс вшил и ушел из дому. Бросил ее с детьми. А через какое-то время его нашли в проруби с проломленной головой.

- Линда умерла незадолго до смерти моей мамы - я ей не сказала. И когда Астафьев умер, тоже ей не говорила. Моя мама прожила почти 87 лет, трех дней не хватило. Жизнь у нее очень тяжелая была. Она Астафьева помнила до самой смерти, была с ним знакома, знала всех его тетушек, дядюшек, племянников, все семейство. И бабушку, которая вырастила его, и дедушку.

А как сложилась жизнь моей рассказчицы? Да тоже непросто.
Работала на Дивногорском заводе низковольтной аппаратуры (делали выключатели для оборонной промышленности). И там в 1986 г. потеряла почти все пальцы на левой руке - их закрутило шнеком профилятора. Пальцы пришлось обрезать , т.к. из-под шнека их извлечь не удавалось и они висели только на сухожилиях. Проболела 4 месяца и получила инвалидность. А потом случился рак желудка и здоровая до этого женщина похудела на 20 кг.
От брака с таджикским узбеком-карлыком (кочевой средневековый народ, потомки каракиданей, хазары - прим. моё) родилось двое детей. Но муж решил вернуться на родину, когда старшей дочери было шесть лет, а младшей - четыре.
Потом был второй муж, Юрий, с которым Антонина Александровна прожила 12 лет. Дважды еще рожала, но дети погибали. Муж помог вырастить старших дочерей и даже выдал их замуж. В пятницу свадьба была, а в следующий вторник он скоропостижно умер. Так что продукты, оставшиеся от свадьбы, пошли на поминки.
А сейчас у нее третий муж, Александр - на заводе с ним встретилась. И уже есть правнучка.
Ни в Серебрянке, ни в Осиновке больше она так ни разу и не бывала, как-то не получалось.

Тяжелая жизнь была тогда... слезы наворачиваются, когда про детей такое читаю...

Договорился со знакомыми, что к затопленным деревням Антонину Александровну они свозят. Координаты можно уточнить по лоции 1911 г.


Деревни Серебрянки тогда еще не было. Дер.Осиновка показана как пос.Прииск на ручье Осиновом. Разместил затопленные деревни на Викимапии.

На днях тема получила долгожданное развитие: в рамках проекта Красноярской православной епархии "Колокола памяти" 24 марта на льду водохранилища отслужен молебен над затопленной деревней Бирюса, которая входила в приход Знаменского скита.