Коротенький отчет в фотографиях.
Поход мне виделся серьезным и потому накануне я пошел за благословением к своему товарищу – священнику Русской зарубежной православной церкви о. Константину. Именно эта церковь является преемственницей того православия, последователями которого были участники белого движения.
Утром был не слабый мороз. Но зато очень красиво.
Мне повезло, дорогу прочистили. А то бы топал пешочком вдоль Енисея.
Случайный попутчик сделал одно из первых фото путешественника.
К вечеру я был уже возле тоннеля. Сворот к нему находится в 2-х км за д. Большие Пруды.
В тоннеле фотографировать нельзя, но я не удержался. Получилось не очень качественно, потому что аппарат с мороза сразу же отпотел. В тоннеле было тепло и сыро, вода ручьями течет. Сам тоннель – это крутой километровый спуск под Енисей, потом ровного идет метров 300-400 и такой же крутой километровый подъем. Людей внутри нет, только на въезде и на выезде вентиляционщики дежурят, а снаружи – охрана.
Навстречу попались несколько автобусов - пришлось в стенку вжиматься, узко там. Первый автобус сильно напугал. Показалось, что навстречу поезд идет, такой грохот стоял.
К вечеру добрался до с. Большой Балчуг.
Там меня встречал местный егерь, с которым я заранее договаривался, еще когда с А.Бузовым пару месяцев назад на Кан ездил. Мы тогда в его зимовье ночевали. На УАЗике егеря я и добрался до д. Усть-Кан, до которой дороги уже никакой не было.
А это памятник 18-летнему парню, погибшему от рук каппелевцев. Стелла установлена в деревне на другом берегу Кана. История была такая. Парня и его отца забрали в проводники. Ночью отец сбежал, а парень, ночевавший в другой избе, ничего об этом не знал. Утром выяснилось, что отца нет и тогда самого парня обязали отряд каппелевцев вести по Кану. Но он заявил, что дороги не знает, никогда по Кану зимой не ходил. Вот и поизмывались над ним взбешенные белые, говорят, даже уши отрезали. Но все же отпустили домой. До деревни парень добрался, но вскоре от кровопотери умер. Его мать два года ходила на могилу сына и однажды ее саму нашли мертвой у мосточка по дороге с кладбища. Эту историю в 1980-х годах раскопал какой-то парень-краевед из с. Кононово и настоял, чтобы сельсовет поставил тому парнишке железный памятник на видном месте. Его звали Коштунков Мефодий Петрович, 20.061902 года рождения. Написано, что он зверски замучен колчаковцами. Может так оно и было. Только кто в этом виноват?
Эту историю рассказала мне 85-летняя бабушка, которая с сестрой-инвалидом живет около этого колодца.
А это сама бабушка. Живет она в такой бедности, какой я никогда не видел. Нет у нее ни хлеба, ни муки, только рис остался, который она ежедневно варит на молоке себе, сестре и собаке. А корову все же держит. Иначе есть совсем станет нечего.
Наутро мы на снегоходе егеря поехали по Кану. Десять километров до д. Подпорог преодолели быстро. По руслу был хороший след, который егерь заранее накатал.
Этому дому более 100 лет. В нем в дни отступления каппелевцев ночевал какой-то генерал, может и сам Каппель - мать хозяина когда-то ему об этом рассказывала. Таких преданий за свое путешествие я встречал много. Вряд ли меня при этом обманывали.
Далее дороги уже не было, особенно через пороги. В одном месте мы даже в полынью провалились, но по инерции чудом проскочили. Я болтался сзади в санях, даже испугаться не успел. Эти фото сделаны на Большом пороге.
В ходе поездки мы определились почти точно с местом, где Каппель мог провалиться под в полынью, ставшую причиной его смерти (у меня есть об этом воспоминания местного крестьянина-проводника и записи участвовавших в Сибирском Ледяном походе его участников). Летом буду ставить на этом месте железный поклонный крест.
Вечером добрался до Зеленогорска, а на следующий день был в Канске, где выступил перед местным телевидением, встретился с Омегой и директором Канского музея.
С утречка в приподнятом настроении покатил в Иланск. Дорога узкая, обочина в снегу. Как ни жался, все равно одна легковушка меня подловила. Услышав скрип тормозов, кинулся к бровке, да было уже поздно - подцепили меня бампером. Ударился сильно, но сознания не потерял, хотя головой тоже приложился. Осмотрел вел – колесо не крутится. Неужели конец путешествию?
Загрузил все в машину и попросил водилу до ж.д. вокзала довезти. Там отсиделся, вел подладил и решил, что, несмотря ни на что, все равно дальше поеду. Ведь у меня миссия – говорить с людьми о Гражданской войне и подготовить научную конференцию в Канске, куда я намерен был пригласить музейщиков по своему маршруту.
Фотографий происшествия не делал, не до этого было.
Неподалеку от вокзала, пока в себя приходил, отснял эту надпись на памятнике.
В Тайшете интересного было много. Там я сделал дневку и поездил по окрестным селениям. В деревне Бирюса в маленьком школьном музее мне подарили подкову от солдатского сапога. Предлагали мину от газового чешского снаряда, да отказался – как мне ее везти? Впереди-то еще тысяча километров.
Неподалеку от Тайшета есть п. Бирюсинск с градообразующим предприятием – гидролизным заводом, который давно уже не работает. На нем символ ушедшей эпохи:
Хотел еще побывать на старом ГУЛАГовском кладбище, где умер зэком национальный герой Чехии С.Войцеховский – бывший генерал, принявший 25 января 1920 г. командование отступающей армией от Каппеля, да снега не позволили. Это маршрут на лето. Планирую приехать в Тайшет дней на 5 и поездить здесь радиалки. Жить теперь есть где.
А это вечер – не помню уж в каком месте. Но горки перед деревней были очеь уж длинные и крутые.
Не доезжая до Нижнеудинска сгонял в 40-километровую радиалку к Укскому водопаду.
Замерзжих водопадов раньше я ни разу не видел. Добирался тракторным следом на авось, сколько-то шел пешком, но оно того стоило.
