Интересно-родственник Барклая деТолли жаловался на административную ссылку-до него за 100 лет за счет ссыльных население нашего края наверное вдвое увеличилось,начиная с декабристов,польских повстанцев-тысячи наверное,которых не повесили и на каторгу не отправили.Ленин с Крупской отдыхали здесь три года от революционной борьбы. То есть ссылка она и наказанием то не была,тем более,что грамотные люди были в цене и устроиться бухгалтером или что то вроде проблем не было.А жаловаться жене Горького,у которой все почти друзья до революции "гостили" в нашем крае,так это вообще анекдот. По времени-руководил уже Сталин,то есть
автор письма должен был денно и нощно молиться на портрет Иосифа Вассарионовича,что не в тюрьму,не к стенке,а не письма писать.

Товарищи подсказали: стоило бы поискать на сайте "Мемориала" http://www.memorial.krsk.ru/. И вот что там нашлось:

Чащин Петр Павлович, 1893 г. рожд., уроженец и житель Большемуртинской вол. Красноярского округа Енисейской губ. Окончил сельскую школу. Продавец. Обвинение по ст. 58-10, 58-11, 58-12 УК РСФСР. Дело прекращено 01.10.1930 Красноярским оперсектором ОГПУ на стадии следствия по реабилитирующим основаниям (ст. 4 п. 5 УПК РСФСР) (П-15658).

В дневнике упоминается некто Яша (Яков). "Мемориал" и здесь помог:
Чащин Яков Павлович, 1902 г.рожд., уроженец и житель с. Айтат Большемуртинской вол. Красноярского уезда Енисейской губ. Русский. Лишен политических прав, раскулачен, выслан как спецпереселенец в пос. Соврудник Северо-Енисейского р-на Красноярского края, работал расценщиком в горном цехе. Арестован 22.05.1938 по делу Адамчук Л.П. (39 чел.). Обвинение по ст. 58-10 УК РСФСР. Приговорен 10.06.1938 г. тройкой УНКВД КК к высшей мере наказания с конфискацией личного имущества. Расстрелян 07.09.1938 в г. Енисейске. Реабилитирован 05.05.1956 Красноярским крайсудом (П-9777).

Копается помаленьку. Прапорщик Чащин Петр Павлович в белой армии с 28 июня 1918 г

Похоже Чащин был не случайным человеком в белой армии.

Нынче снова собираемся идти поперек Байкала на мартовские праздники. Только уже в обратном направлении.

Забайкальские казаки разыскали предание священника Белой армии, который в мемуарах, написанных на чужбине, предсказал, что русские в Россию все же вернутся. Но не сами и даже не своими сыновьями, а правнуками. Мы с Хорствесселом по возрасту на правнуков как раз тянем.

В инете отчеты появились об очередном переходе через Байкал:
http://www.infpol.ru/news/667/151949.php
http://forum.baikal.net/index.php?showtopic=52370&st=0&
В первой ссылке холиварные комменты прикольно читать.
Время будет может тоже чего накрапаю.

Действительно, публикации пресноваты. К сожалению, они не передают главного: духа белопоходников и идеи перехода: "РУССКИЕ СВОИМИ ПРАВНУКАМИ ВОЗВРАЩАЮТСЯ В РОССИЮ!"
В музее ст. Мысовская (г.Бабушкин) нам показали фильм, снятый еще в 2007 г. местным журналистом Валерием Новиковым о Ледяном походе http://www.youtube.com/watch?v=TU2UCHVthu8.. Фильм и задал общее настроение перехода.

…Из подо льда кое-где торчали конские головы, словно черные идолы. И все время меня одолевала звериное беспокойство.
…Взошло солнце, показался Байкал. С чем можно сравнить эту белую ледяную равнину в проеме нежнейших жемчужных переливов? Казалось, они совсем рядом, а ведь до них полсотни верст. И все это черное ожерелье под бледно зеленым небом сияло красным…
Это было вожделенная грань, отделявшая царство красных от царства белых. Людям, месяцами не знавшими, где преклонить голову, людям, обреченным на изгнание, уходившим о того, что они не хотели принять, было все равно…
Все наша армия превратилась в сплошную лаву. Не слышно было никаких команд, только слышны были вой ветра, сваливающий слабых с ног. Переход был убийственным, ветер креп и креп…
Мимо нас оставались стоящие, лежащие или уже околевшие кони. До трехсот коней –жертв насчитал я и бросил читать, когда до берега оставалось еще верст пятнадцать. И опять черные кони – шахматные фигуры, зажатые по шею льдами. Непокорный Байкал словно издевается над нами: вдруг ухнет утробно и грозно где-то в глубине и сверкнет по льду молния. Казаки спешивались, спасая не только своих близких, но и тифозных больных пехотинцев.
…Когда мы встали твердо на землю и оглянулись назад, перед нами открылась картина: весь пройденный нами путь был усеян конями и санями…

…Из ошибок истории надо извлекать уроки. Сейчас, пусть только уже в памяти, надо соединить некогда искусственно разорванный народ, хотя многого, наверное, и не вернешь. В те далекие годы ушел в расселение по всему миру золотой генофонд нации, значительная часть дворянства, творческая и научная интеллигенция, русские офицеры, недавние герои первой мировой войны, сотни тысяч простых солдат, хлебопашцев и кормильцев России – соль русской земли. Они влили славянскую кровь в другие нации, омолодив их, сделали их более жизнестойкими и деятельными. Но своя, русская нация, с их уходом обеднела и кровью, и духом...

Нам нужно было пройти без потерь. Однако еще в начале пути, километрах в пяти от берега, двое казаков попали в полутора метровую трещину (не заметили ее в темноте). Двое первых удачно прошли, а вот третий провалился обеими ногами. Шедший за ним, в горячке, не снимая рюкзака, попробовал трещину перепрыгнуть и тоже ухнулся в черную воду. И все это при слабом свете фонарей, которые не у всех-то и были. У руководителя началась истерика... Однако все обошлось: штаны обмерзли, а вода впиталась в женские прокладки, предусмотрительно уложенные в обувь вместо стелек.
Кстати, об обуви. Казаки шли в… хромовых сапогах. Причем у одного из них обувь оказалась танцевальная, на красивых таких каблучках. Представляете, каково было 62-летнему человеку идти по отполированному льду? Выручили предусмотрительно взятые нами про запас шипованные накладки.
Сам я шел в ранее не опробованных в длительных переходах ледоступах, оказавшихся не очень удобными. Так что километров за 20 до берега ноги в них наломал так, что идти стало невмоготу. По опыту прошлого года выпил таблетку кетанова и дошел весело и уже как бы без проблем. Только вот засыпать было не очень уютно - действие лекарства к тому времени уже прекратилось.
В конце же нашего путешествия получилось вообще неожиданное: к 23 часам вроде бы все уже добрались. Пересчитались и тут выяснилось, что одного товарища не хватает. Видели его последний раз километров за 10 до берега - он все время забирал вправо (сказывалась старая травма колена). Что делать? Собрались искать. Снова пришлось облачаться в мокрое и отправляться в морозную и ветреную ночь. Уговорили настоятеля ехать на его машине, все же виднее будет. Только прогрели "Тойоту", как наш потерянный появился. Оказывается, его занесло на другой край деревни, где он долго плутал в поисках нашего пристанища. Так что все обошлось. Но для меня это стало еще одной победой над собой: нелегко все же было вновь внутренне мобилизоваться, будучи разморенным теплом и пивом.

Немного фото.
Маяк в Мысовой - ровесник Транссиба.




Список участников с телефонами (мог пригодиться для МЧС).




































Март 1920 г.: Красная Армия входит в Иркутск.


И где эта армия теперь? А вот нынешний Сводный добровольческий отряд имени генерал-лейтенанта В.О.Каппеля (пусть малочисленный, всего лишь из 11 русских патриотов) благополучно завершил свое символическое возвращение на Родину.

В титрах фильма я вычитал ссылку на опубликованные в воронежском журнале "Подъем" №№ 5-6 за 2002 г. историческую повесть Игнатия ВОЛЕГОВА "ВОСПОМИНАНИЯ О ЛЕДЯНОМ ПОХОДЕ". Цитирую текст, касающийся перехода через Байкал http://www.hrono.info/text/podyem/volego.html

Когда спустились на Байкал и прошли около пяти километров по льду, стали попадаться большие площадки без снега, с чистым, блестящим, как зеркало, льдом. Снег на гладком льду от сильного ветра совершенно не задерживался. Весь снег сносило в гряды ломанного льда, которые представляли собой снежные холмы. Для того, чтобы перейти Байкал от Лиственичной и прийти в Мысовую, нужно пройти вдоль западного берега на север по озеру около двадцати километров, только тогда можно было повернуть на Мысовую и пересечь Байкал в самом узком месте. По сведению жителей, в этом месте ширина озера была самая узкая, около сорока километров. Теперь каждый может определить этот поход по Байкалу от Лиственичной до Мысовой. Это расстояние было не менее шестидесяти километров по льду при морозе 30 градусов по Реомюру. Еще в Лиственичной мы видели, как спугнутый с гнезда воробей на лету замерзал и падал на снег.

Вся наша армия превратилась в одну сплошную лаву, не представляла собой колонну двигающихся войск. Не слышно было никаких команд, чтобы охранять порядок. Только слышен был вой ветра, сваливающего слабых с ног.

Когда мы повернули на Мысовую и стали пересекать Байкал, ветер стал усиливаться и к часу дня так сильно разбушевался, что рядом сидящий человек не мог разговаривать с соседом. У всех были головы замотаны шарфами, покрывалами или рогожами. Если кто-нибудь оголял часть лица - оно молниеносной белело, нужно было его оттирать, но, к нашему счастью, погода была ясная, на небе не было ни облачка, солнце светило ярко, оно нам дарило еще жизнь. Если бы была снежная метель, при которой не видно ни зги, тогда озеро покрылось бы десятками тысяч трупов. По середине Байкала стали реже попадаться снежные заносы около куч ломаного льда, следовательно, пошли большие площади светлого и гладкого, как стекло, льда. Эти площади проходить было очень трудно. Лошади скользили по этому льду и падали. Таких коней, у которых подковы были без шипов, оказалось много. Таким коням делали башмаки, обертывали копыта толстым слоем джутового мешка или солдатского покрывала, таким образом эти башмаки спасали коня от частого падения.

Этим трагедия была еще не кончена. Те кони, которые падали, стали выбиваться из сил и ложились пластом. Приходилось их в лежачем положении выпрягать и заменять другими, которые шли под казачьими седлами. Таким образом, казаки спасли не только свой обоз с семьями, но много вывезли тифозных больных из пехотных полков. Люди, ехавшие в санях, сидеть не могли, они лежали, завернутые с головой в одеяло или прикрытые рогожами, образуя этим парус, благодаря которому сильный ветер забрасывал сани и сшибал коня с ног. Тысячи людей могли бы погибнуть на шестидесятиверстном переходе ледяного пути, если бы наша армия не закалила себя в морозах Сибирского похода.

Погода была ясная. Все мы видели впереди нас Мысовую и большое село на берегу Байкала. Наш глаз определял это расстояние приблизительно в пять-шесть километров, но все это было только обманом зрения. Причиной этому было огромное пространство блестящего льда и высокие горы, окружающие Байкал. В действительности это расстояние было около пятнадцати километров. Отчасти этот обман зрения воодушевлял людей на дальнейшую борьбу преодолевать этот трудный путь.

Наши казачьи полки почти всегда шли в арьергарде, так и тут мы пришли в Мысовую последними.

Село, хотя было и большое, но разместить в нем всю нашу армию было негде. Главные части не могли в нем долго задерживаться, поэтому продвигались вперед в следующие деревни, но это нам мало помогло. На нашу бригаду из двух казачьих полков было отведено всего четыре дома.

Когда мы встали твердо на землю и оглянулись назад, перед нами открылась картина: весь пройденный нами путь был усеян конями и санями, и он не был узким и прямым, а ширина его была местами около трех километров. Все это говорит за то, что люди видят берег, видят село и, как утопающий в море старается скорее доплыть до лодки, так и тут, чтобы не замерзнуть на блестящем льду, бросали упавших коней и шли пешком, обгоняя друг друга.

Этот трагизм перенесла наша армия, и понять его может только тот, кто участвовал в этом походе. Много было живых свидетелей из мирных жителей Лиственичной и села Мысового. В Мысовой жители говорили: “Хорошо, что день был ясный, а если бы поднялся снежный ураган, никто бы из вас не выжил. Видимо, Провидению было угодно спасти вас”.

Обойти Иркутск стороной, спуститься на Байкал, перейти его – было решением нашего командования рискованным и в то же время мудрым. Перейдя Байкал, наша армия освободилась от преследования Красной армии.

Еще один цитировавшийся в фильме автор - Всеволод Иванов. Привожу выдержку из его рукописи "Повестование о времени и о себе" http://east-front.narod.ru/memo/ivanov.htm

Всё разрывы, уходы, бегство, разделение! Когда же придет великое объединение?

Чешский комендант на станции Байкал оказался любезным человеком. Узнал он при нас по селектору, что со станции Слюдянка тысячный отряд красных выступил в неизвестном направлении, что станция Мысовая занята японцами.

Послышались выстрелы со стороны села Никольского — туда от Иркутска подходили красные. Быстро мы вернулись к себе в Лиственничное и затем выступили на село Голоустовское, верстах в сорока по западному берегу Байкала.

На шоссе при устье Ангары шла перестрелка — там добровольцы прикрывали наш отход. А мы мчались на север по льду Байкала. Слева вставали почти отвесные скалы с лохматыми пихтами и лиственницами, спускавшимися к самой воде. Крепкий ветер дул в лицо, по льду озера неслась крутая белая поземка. Отполированный [69] снегом лед блестел, как зеркало. Где на дороге был снег, лошади ходко бежали вперед. Где был открытый лед, скользили и спотыкались.

Наш коренник был неподкован, у пристяжки сбились на подковах шипы. Неловкий шаг, накат саней — и крупный конь падал. Его приходилось по льду подтаскивать к снежному островку, чтобы он смог поставить копыта на снег и встать.

За рейд до Голоустовского мы подымали коня раз пять. Но наш-то конь подымался, а те, что, падая, ломали ноги, так и оставались на байкальском льду. Свесив голову, они словно рассматривали себя в зеркало.

С подходом к Голоустовскому вьюга стала усиливаться, и страшно было видеть, как ветер умчал в Байкал чью-то распряженную, с поднятыми оглоблями кошевку.

Голоустовское оказалось маленьким прибайкальским селом, уместившимся на пятачке, уступленном горами у самой воды. Конечно, набито было оно до отказа, места в избах не было. Мы приютились на кладбище, разбитом возле крохотной церкви.

Вьюга, ночь, громкое уханье опускающегося, трескающегося льда, вой ветра... Все искали кузнецов, чтобы подковать коней. Всю ночь дышали горны, гремели молоты.

Мы подковали наших коней и вернулись на кладбище. Я попал к ужину: наши зарезали молодого жеребенка, сварили его с овсом в котле. Эту татарскую похлебку и ели мы в церковке, освещенной несколькими свечами у икон. Вооруженные люди, усталые, измученные, сидели, стояли, лежали на полу. Мы опускались событиями прямо в омут нашей древней истории. А ведь шел уже двадцатый век!

С рассветом ветер стих, стали мы вытягиваться на лед. Огромным треугольником на дороге через Байкал построились тысячи саней. Вдруг ухнул под ними лед, и вся орава, вопя, понеслась в разные стороны. Несчастья все же не случилось — лед выдержал.

Видя, что движение на Мысовую задерживается из-за скопища саней, наш командир распорядился идти севернее, на станцию Посольская. Путь оказался торосистым и трудным, а по чистому льду лошади бежали плохо. Отъехав от берега верст десять, мы увидели, что дорога на Мысовую освободилась: вырвавшиеся из треугольника уходили вперед так быстро, что между отрядами образовались разрывы. Мы свернули на мысовское направление, и часов в пять вечера во мгле сумерек впереди замаячили горы восточного берега Байкала, огни станции.

Переход был убийствен: ветер креп и креп, но, на счастье, не было мороза и снег налипал на лед. Мы ехали вперед, мимо нас проносились и оставались позади стоящие, лежащие, околевающие [70] или уже околевшие кони. До трехсот коней-жертв насчитал я и бросил считать, когда до берега оставалось еще верст пятнадцать, — а всего прошли мы через Байкал до пятидесяти верст. И опять чернели кони — шахматные фигуры, зажатые по шею льдом.

Ветер нес и брошенные сани, вырывая их из куч; всюду валялись ящики со снарядами. Полураскрытые, аккуратные, они так контрастировали с этим хаосом и разрушением!

Пришлось посадить к себе в сани сыпнотифозного. Бедняга свалился со своей подводы, замерзал и из последних сил тянулся рукой к летящей мимо веренице саней. Суров закон таких моментов человеческой жизни: упал — пропал!

Проскочили под железнодорожным мостом на берег, выехали на гору. На станции Мысовая тоже везде были расклеены плакаты, но уже атамана Семенова. Он приветствовал нас как героев, хвалил, а всех офицеров произвел в следующий чин.

Какой контраст с «литературой» на станции Байкал! Или такова гибкая сила человеческого мнения? Или его слабость?

На станции Мысовая — всюду японцы. Они глядели на нас с любопытством, а мы с удивлением рассматривали их высокие меховые шапки. Шли разговоры, что сюда из Читы подаются для нас вагоны с продовольствием и фуражом.

О, как хотелось быть счастливым при таких вестях! Как все мы ждали простой, твердой, немудрящей власти, которая дала бы покой и возможность работы.

Итог: "…Россия сожгла себя в гари, на костре своей революции, спасая мир, проливая свою кровь, борясь сама с собою внутри себя, истощая себя ради других".

И последняя цитата: С.Рождественский. Возрождение. Орган русской национальной мысли. Париж, 1936. N 3889. 26 января http://www.pobeda.ru/content/view/4654

В Нижнеудинске, в бреду и горячке, Каппель дрожащей рукой подписал приказ о заместителе, назвав им генерала Войцеховского.

Скончавшегося генерала каппелевцы не хотели оставлять большевикам. Румыны отказались провезти тело генерала через восставший красный Иркутск, к тому же и верный старый друг Каппеля, полковник Вырыпаев, не рискнул доверить им тело Вождя. На одном из полустанков он выгрузил из поездного состава гроб, расторопный вестовой достал полуживую лошаденку и розвальни. Привязали гроб ремнями к саням и пустились в путь. Пробирались проселочными дорогами, тайгой, избегая заезжать в деревни. Ехали и день, и ночь. У Байкала догнали арьергард каппелевцев.

Всю ночь плелись вдоль западного берега Байкала. Лошаденка еле-еле шла. Днем добрались до поселка, откуда нужно было пересечь Байкал. На западе строчили пулеметы. В поселке остались одни женщины и дети. Мужики все ушли к партизанам. Не останавливаясь, двигались через Байкал. Переход в 70 верст. Дул сильный Баргузин - северный ветер, пронизывая до костей. На льду повсюду валялись брошенные сани, трупы людей и лошадей. По ним, как по верстовым столбам, держали направление. Верстах в двадцати от западного берега снег исчез. Впереди - гладкое ровное ледяное поле, некованая лошаденка скользила. Наступила ночь. Байкальский лед трещал, гулко ухая, как орудийные выстрелы, образуя широкие трещины. У одной из таких трещин упала лошаденка. Поднять ее не было сил. В отчаянии полковник Вырыпаев решился на последнее средство - взорвать лед и на дно Байкала опустить гроб Каппеля. Лишь бы не достался врагу! Стали приготовлять гранаты, подвязывать к гробу винтовки и все тяжелое, что было. В этот момент подъехал одинокий всадник. Узнав, в чем дело, быстро соскочил с коня и подвел его к саням. "Возьмите коня для Каппеля, а я доплетусь как-нибудь".

К вечеру следующего дня обледеневший полковник Вырыпаев с гробом вождя перешел Байкал, добравшись до городка Мысовска, где собрались каппелевцы. В местной церкви была отслужена первая панихида по погибшему Каппелю. Уставшие, полузамерзшие добровольцы собрались на панихиду, запрудив церковную ограду и всю площадь.

Кругом горели большие костры, стояли кони, повозки и простые обыватели. Когда запели "Вечная память", вся эта тысячная толпа упала прямо на снег на колени. Добровольцы плакали, как маленькие дети. Удивленный таким зрелищем, проходивший мимо японский взвод солдат с офицером остановился и взял "на караул".

Так кончился Ледяной Сибирский поход каппелевцев.

сегодня показывали как байкальский лед звенит.вода дюже чистая.пацаны на нем как на музыкальном инструменте играют.

Тоже видел. Понравилось. Но если ты не около берега, а где-то посередине моря и под тобой полтора километра мрака, то жутковато становится от глухого скрежета разрывающейся толщи льда и прямо на глазах разбегающихся под ногами трещин. Из-за этого никто подолгу и не отдыхал: ведь когда идешь, то не так страшно. Создается впечатление, что обстановку ты контролируешь. Хотя это тоже фикция. Казак, шедший впереди меня, в трещину провалился мгновенно.

Более подробный рассказ и фотоотчет о нашем переходе опубликовал на http://fregat-vt.livejournal.com/355491.html
http://fregat-vt.livejournal.com/358221.html
http://fregat-vt.livejournal.com/359460.html
и http://fregat-vt.livejournal.com/362899.html
мой попутчик на последних 20 км Василий.

Этим летом по дороге в горы случайно зашёл в один из торговых центров в чешском городе Либерец и наткнулся на фотовыставку о действиях белочехов в России.
Особенно удивительно было увидеть чёрти-где в Европе (город Либерец, бывшая немецкая столица Судет, ранее назывался Рейхенберг), да ещё в торговом центре, фотографии почти столетней давности реки Маны, станции Уяр и др. знакомых мест. Авторы фотовыставки, разместившие стенды с фотографиями в холле торгового центра, видимо посчитали, что на такую специализированную фотовыставку в обычном выставочном зале мало кто пойдёт, а тут люди могут случайно увидеть и заинтересоваться. Логика в этом есть.
Фоток больше сотни, все выкладывать нет сил, приведу лишь те, где речь об окрестностях Красноярска, ну и несколько других.
Пример стенда с фотографиями:


Туалет - вечная проблема для скопищ больших масс людей. "Отхожее место. Загрязнять станционные пути строго воспрещается."


Образец военной пропаганды первой мировой войны. Листовка для австро-венгерских солдат на чешском языке за подписью царя Николая II (по чешски забавно - Верховный Велитель генерал-адьютант Миколас) с призывом сдаваться в плен, русские войска несут народам Австро-Венгрии свободу и справедливость :


Карты-схемы боевых действий чехословацкого легиона:












Пущенный под откос сибирскими партизанами эшелон белочехов:


Станция Клюквенная, ныне Уяр. Сохранившееся здание вокзала легкоузнаваемо.


Выезд со ст.Клюквенная 5-й батареи 3-го полка Чешского Легиона на Манский фронт до села Вершино Рыбное для участия в карательной операции против партизан:


Через село Сухо Баджейское проходит 11-й полк белочехов:


Река Мана. В царской форме с шашкой и погонами (!!!) командир красных партизан прапорщик Кравченко:

Эта фотография поразило меня больше всего. Как мало о Гражданской войне известно большинству ныне живущих и какие простейшие стереотипы восприятия истории (красные-белые) были сформированы в последующие годы. Сейчас известно, что другой известный руководитель красных партизан Щетинкин выступал под лозунгом: "За Веру, Царя и Советскую власть" и объяснял крестьянам, что Ленин ставленник царя-батюшки . Причём не обманывал их, а сам искренне так считал.
Как бы то не было, чешские легионеры были явно лишними в этом внутреннем хаосе Гражданской войны. Они это прекрасно понимали и хотели всего лишь скорее убраться из России к себе на родину с минимальными потерями. Этим и объясняются все их действия. Сегодня они воюют вместе с Красной Гвардией против немцев, завтра вместе с белыми бьют красных, а послезавтра наоборот. Всегда старались занять позицию наиболее сильной стороны на текущий момент.

Сибирский партизан:


В составе чехословацкого легиона были и итальянцы:

Откуда они вообще там взялись мне непонятно. Италия в первую мировую войну воевала на стороне Антанты и пленных итальянцев в России быть не могло.
Это фотовыставка пару часов у меня отняла, даже в местный городской зоопарк не успел сходить .

эта выставка была у нас на КРЯККе два года назад, в блоге краевой библиотеки про неё: "Чехословацкие легионы в контексте литературы, искусства и театра"
и до кучи у меня пара фоток стенда завалялась:
_