В Муттенской долине Суворов получил официальное сообщение о поражении 14 сентября войск Корсакова и Готце. Австрийские войска Елачича и Линкена, следуя плану Суворова, продвигались вперед, но после поражения 11 сентября отступили, оставив на всем театре войны одну суворовскую армию.
Массена, выиграв сражение у Цюриха и на р. Лита, вынужден был отказаться от преследования и направить все свои силы против Суворова. Положение суворовских войск, достигших Муттенской долины, было критическим. Все выходы из долины находились в руках французов. Русские войска были окружены численно превосходившим противником.
На военном совете было решено пробиваться через гору Брагель. Багратион получил приказ выступить в авангарде русских войск, а Розенберг - оставаться в Муттенской долине и сдерживать своим корпусом противника до тех пор, пока из нее не уйдут все другие войска.
19 сентября авангард Багратиона выдвинулся из долины и вскоре завязал бой с французами, преградившими путь русским. До самого Глариса выступившая из Муттена часть русских войск во главе с самим Суворовым вела непрерывные бои и всюду оказывалась победительницей.

Корпус Розенберга уже 19 сентября был атакован из Швица войсками Массены. Суворовские солдаты, сражавшиеся с изумительной храбростью, не только отбили все атаки французов, но и заставили их поспешно отступить. На второй день, 20 сентября, в 11 часов утра Массена возобновил атаки, 15 тыс. французов обрушились на русских, которых здесь в этот день было до 7 тыс. человек. Ожесточенный бой продолжался несколько часов и закончился полным разгромом французских войск. "Неприятель - доносил Розенберг, - более 8 верст до самого Швица гнан был". В этот день Массена потерял 5 тыс. человек убитыми и пленными.
В ночь на 21 сентября корпус Розенберга, блестяще выполнив задачу, выступил к Гларису. Массена, узнав, что русские покинули Муттен и двигаются через гору Брагель, не решился их преследовать. Замысел французского полководца - уничтожить суворовские войска — разбился о стойкость русских солдат.

Прагель – это третий перевал, по которому шла Русская армия. Это сплошной крутой подъем в плотном лесу. Сейчас здесь проложена асфальтированная дорога, которая примерно на середине уходит от суворовской тропы влево, втягиваясь в многочисленные серпантины. Основная же тропа, хорошо посыпанная мелким щебнем, медленно ползет вдоль ущелья к седловине, где вновь соединяется с асфальтом. Понятно, что пешком я здесь не шел.

Жилья вдоль дороги нет. Только на самом перевале стоит каменная часовня и двухэтажное здание приюта.



Где-то неподалеку есть карстовые пещеры и когда-то нашли череп шерстистого носорога – такие в Сибири в каждом деревенском музее есть.

А это памятная стела, установленная на перевале строителями автодороги в 1974 г. Обратите внимание на ее верхнюю часть. Правда, она напоминает зубцы кремлевских стен в Москве? Верно. Потому что кремлевские стены строил швейцарский архитектор.

Сегодня суббота и сюда съехалось большое количество автотуристов, мотоциклистов

Было несколько велосипедистов и даже один велотурист из Германии, упакованный типа меня.

Но блаженный какой-то.

Его состояние я понял, когда поехал вниз – этому парню было намного труднее, потому что он ехал с другой стороны, где оказались сплошные серпантины, до металла уничтожившие мои тормозные колодки.







Спуск привел меня в город Гларус, где я наконец-то отыскал газ и заодно купил новые тормозные колодки.
Здесь где-то должен быть суворовский музей, на поиски которого я потратил 2 часа, но безрезультатно. Зато выяснил, что в старом здании музея уже нет, по новому адресу находится продуктовый магазин, а в Интернете написано, что он вообще переехал в другой город. Ничего не прояснили и информационные i-турбюро. Так что я неплохо осмотрел город и под конец уже свободно ориентировался в нем без GPS и карты.

А это центральная площадь. Грузовик на ней, вероятно, просто необычный памятник.


За городом около местечка Engi неожиданно обнаруживаю знакомые таблички, указывающие на Suworow Weg. Это проселки вдоль местных речек, по которым армии было продвигаться удобнее, чем по нынешней дороге (которой в те времена, конечно же, не было). Я выбираю Суворовскую тропу, хотя ехать по ней значительно медленнее. Вскоре тропа сворачивает к железному мосту очень старой постройки, на огромных заклепках.

Engi – это мекка скалолазов. Здесь есть несколько подъемников в окружающие скалистые горы, а в магазинах полно всякого скального снаряжения и соответствующей одежды.

День клонится к вечеру. На ратуше уже около 19-ти часов.



До города Elm сегодня добраться я не успею и потому привычно сворачиваю в лес. Вечером у меня будет пир: впервые за пять дней я наконец-то поем горячего.
Вел давно уже не пристегиваю и от людей особо не прячусь. В Швейцарии нет воров, бедных, пьяниц, бичей и бомжей. А также секс-шопов и казино. Зато полно диких коз и оленей.

23 сентября все войска, в том числе корпус Розенберга, сосредоточились у Глариса. Австрийская бригада Ауфенберга еще 21 сентября самовольно покинула русские войска и ушла к Иланцу. Суворов пытается пробиться дальше, но французы не дают и оттесняют русскую армию опять в горы. Чтобы выйти из окружения в долине Гларус, Суворов вынужден пробиваться через хребет Паникс (Рингенкопф) в долину реки Рейн на соединение с остатками корпуса Римского-Корсакова.
В ночь на 24 сентября русская армия выступила из Гларуса. Переход через гору Паникс по узкой тропе, проходивший большей частью по краям отвесных круч, был чрезвычайно затруднен выпавшим снегом и наступившими холодами. Армия несет большие человеческие потери.
Это был последний и один из наиболее тяжёлых переходов. Были сброшены в пропасть все пушки, потеряно около 300 мулов. Французы напали на арьергард русской армии, но, даже имея запас пуль и артиллерию, были отброшены русскими в штыковой атаке. Последним испытанием был спуск с горы Паникс (отражённый на картине Сурикова «Переход Суворова через Альпы»).







12 октября 1799 года прибытием к австрийскому городу Фельдкирху Швейцарский поход Суворова завершился.

Предательские действия австрийского командования, поражение войск Римского-Корсакова, неудача англо-русской экспедиции в Голландии, крайнее изнурение и большие потери войск Суворова привели к тому, что цель Швейцарского похода не была достигнута. События в Швейцарии раскрыли Павлу I двойственную политику Австрии и 22 октября он расторг союз с ней, приказав Суворову возвратиться с армией в Россию.

Швейцарский поход, начатый с выступления из Таверно и Беллиннцоны, до прихода в Иланц продолжался 16 дней и состоял из непрерывной цепи крупных и мелких боев. Все потери русских войск составляли менее одной трети наличного состава: перед выступлением Суворов имел 21 тыс. человек, к Иланцу же он привел до 15 тыс. человек.
16 - 30 октября армия находилась в Линдау.
29 октября Суворов получил звание генералиссимуса Российских войск, став четвёртым генералиссимусом в России.
Во время швейцарского похода Суворовым не было ни проиграно, ни выиграно ни одного крупного сражения, хотя в сложившихся обстоятельствах сам вывод войск из окружения в горной местности можно считать большим полководческим успехом. До Швейцарского похода Суворова 1799 г. считалось, что вести войну в условиях высокогорного театра невозможно.

В 4 ч. по полуночи начали мы подниматься на гору, называемую Бинтнерсберг, каменистую, крутую, высокую и для перехода весьма трудную и опасную, как для нас самих, так в особенности для вьюков наших и лошадей. Пройдя каменистую часть сей горы, мы переступили на покрытую снегом, а далее и выше и на ледяную, которая стояла в одних огромных слитках из нечистого и сорного льда. Взойдя с великою трудностию на сию поверхность, равняющуюся текущим в атмосфере облакам, почувствовали мы совсем другой воздух, стесняющий наше дыхание. С сей ужасной высоты должны были опять спущаться в противоположную сторону горы по крутому и скользкому утесу, где каждый шаг мог быть последним в жизни, или угрожал смертию самою мучительнейшею; но как другого пути не было, следовательно, должно было решиться по нем спускаться и отдать себя на волю случая. Лошадей наших, не только со вьюками, но и простых, сводить было невозможно: их становили на самый край сей пропасти и сзади сталкивали в оную. Cие обстоятельство действительно зависело от случая: иные оставались безвредны, но многие ломали себе шеи и ноги и оставались тут без внимания со всем багажом своим. Другие падали еще на пути, или истощавшие от бескормицы, или разбивавшиеся ногами от лишения подков и обломавшие копыта, или обрывались в стремнины без возврата. Но люди были еще в жалостнейшем положении, так что без содрогания сердечного на сию картину ужасов смотреть было невозможно.
Вся наша армия и полки перемешались, рассыпались; всякий шел там, где хотел, избирая по своему суждению удобнейшее место, кто куда поспел; как кому его силы позволяли; питательности для подкрепления их не было ни малейшей; слабейшие силами упадали и платили решительную дань природе; желавшие отдыхать садились на ледяные уступы и засыпали тут вечным сном; идущие останавливаемы были холодным и противным ветром, с дождем и снегом смешанным, который тогда же на них и замерзал; все почти оледенели, едва двигались и боролись со смертию. Не было нигде прибежища к успокоению, не было ни щепки развести огонь для обогрения остывших членов; лафеты горных орудий и дротики казаков, как вещи совсем уже не нужные, послужили только малою пищею огню и помощию для весьма немногих, в числе коих находились наши почтенные начальники и великий князь Константин, который первый подал мысль к обогрению себя лафетами и дротиками. Все тягости на себе несомые разбросали или растеряли, даже и самое оружие, как первое охранение воина; всякий мыслил о себе собственно; никто не мог повелевать, и всякое повиновение исчезло; но всякий повиновался обстоятельствам и настоящему своему положению. Путь, которым многие опущались в сию пропасть и сталкивали, как я выше сказал, своих лошадей, столько был смят и обезображен, что он сделался еще опаснее, и при воззрении на него подумать было не возможно, чтобы по нем спущаться. Предприимчивые проложили себе другой путь, хотя и по весьма крутому утесу, но покрытому свежим, со льдом смешанным снегом. Я, генерал граф Каменский и его адъютант — составляли товарищество в продолжение нашего хода по сей ужасной горе. Мы, подошед ко вновь открытому пути, изумились, увидевши пропасть, в которую должны были спущаться по крутому и снежному утесу между высунувшихся повсюду острых и огромных каменьев; но чём далее мы размышляли, тем более наши страхи увеличивались; время было дорого, и, наконец, призвав спасительную Десницу в помощь, решились спущаться, но не по примеру других, а по своему: мы уселись рядом на край пропасти, подобрав под себя свои шинели, и покатились подобно детям с масленичной горы; единственное наше спасение состояло в том, чтобы со всем своим: стремлением не попасть на камень, который бы мог не только причинить нам вред, но и раздробить на части; однако, благодарение Всевышнему, мы скатились в самую глубину пропасти без всякого повреждения, кроме сильного испуга, или чего-то сему подобного: ибо сердце мое замерло, и я не чувствовал более в себе его трепетания. Мы не могли опомниться даже и тогда, как остановились уже на одном месте; но майор Владыкин, сошедший прежде нас, понял наше окаменение и раскликал нас...
Мы пустились продолжать наше странничество. Сим последним нашим действием наши опасности не только не миновались, но нам предстояли еще большие. Из сей пропасти должны мы были опять подниматься на весьма крутой каменный и оледенелый утес противу низвергающегося с высоты водопада, влекущего за собою камни и черные глыбы земли; некоторые из наших товарищей, в виду нашем, соделались его жертвою. Здесь глаза мои встречали нашего неутомимого вождя, бессмертного Суворова. Он сидел на казачьей лошади, и я слышал сам, как он усиливался вырваться из рук двух шедших по сторонам его дюжих казаков, которые держали его самого и вели его лошадь; он беспрестанно говорил: «Пустите меня, пустите меня, я сам пойду!» — Но усердные его охранители молча продолжали свое дело, а иногда с хладнокровием отвечали: «Сиди!» — И великий повиновался!
Должно было восходить на крутой и оледенелый утес; всякий спешил, теснился, опереживал один другого и не ведал судьбы своей, где надлежало ему умереть, одним шагом вперед или назади. А как на сей утес должно было входить не иначе, как по одиночке, то взошедший принимал другого, внизу стоящего, и помогал ему подниматься на последний крутой утес, и таким образом дошла очередь до меня; мне подали руку, и я, взойдя на скалу, несколько приостановился поднимать за мною следующего, в том намерении, чтобы передним дать несколько пройти и избавиться от опасной тесноты; потом, сделавши все, чего требовала взаимность, продолжали свой путь по весьма узкой, оледенелой и к стороне пропасти покатой тропинке, где один неверный шаг, сделанный по случаю или неосторожности, мог бы повергнуть невозвратно в неизмеримую пропасть, что с некоторыми и случилось; но одно страдание было все, что могли мы тогда чувствовать, но ни помочь, ни спасти были не в состоянии.
Продолжая таким образом путь наш по сей роковой тропинке, мы почувствовали, что стали склоняться ниже к отлогости горы; вместо снега и льда глиняное и вязкое подножие останавливало часто шаги наши от бессилия, где непроницаемая мгла или густой туман и мрачная завеса ночи увеличивали еще более трудности и отнимали последнюю бодрость и надежду, единственную утешительницу смертных, найти в будущем какое-либо прибежище и успокоение; но спустясь еще ниже, достигли мы в одной глубокой лощине густого леса около полуночи — это я; сколько же осталось еще позади меня с такими же опасностями и в такое время; оно принудило многих остаться в самом жалостнейшем положении, и тогда-то россияне должны были собраться с последним своим мужеством, дабы преодолеть природу, в которой имели страшного и непримиримого врага.
Сей дремучий лес учинялся первым прибежищем, где всякий искал своего успокоения, какого только можно было ожидать от сего дикого вертепа, но, по крайней мере, отогрения застывших своих членов; я не говорю уже — подкрепления сил своих, ибо нечем было, да и на ум не шло. Разводили огни; мгла не допускала подниматься курению; дым расстилался по земле, и горечь была несносна. С одним себе спутником я пошел далее, в намерении найти что-нибудь лучшее, — попал в ручей по пояс, меня вытащили, я еще шел, но ужасная темнота и незнание пути, наконец, остановили меня; я завернул в густоту деревьев, весь мокр, весь в грязи, измучен усталостию, растерзан скорбию, бросился я на сырой мох, но ужасный холод, приводивши всю внутренность мою в содрогание, не позволил мне долго оставаться в таком положении; я вскочил, наломали мы ощупью сучьев, высекли огню, кое-как развели и имели много терпения, чтобы довести его до такого положения, которое бы могло наградить все наши заботы. К нам присоединились и другие товарищи; ибо огонь, как магнит, притягивал к себе всех проходящих и требующих подобного успокоения. Мы усилили огонь, при свете коего нашли множество сухих сучьев и столько отогрелись, что могли скинуть с себя все верхнее платье, дабы, развеся оное по сучьям, очистить его от грязи и высушить. В таких упражнениях протекла остальная часть ночи, и благодетельный сон во все время не появлялся ни на минуту; картина ужаса и страдания и участие, самим принимаемое, совсем отогнали его.
(Н. Орлов. Поход Суворова в 1799 г. С. 119—123). [С. 244]
http://historydoc.edu.ru/catalog.asp?ob ... b_no=13056" target="_blank" target="_blank" target="_blank" target="_blank


Представляете, к чему я готовился еще дома? Паникс, как я полагал, был самым сложным участком моего похода. Я даже выбирал в магазинах ледоруб и присматривал метров 30 репшнура с собой. Рассказывают, что во время последнего перехода в русских войсках возник мятеж. Измученные и озлобленные солдаты не слушались приказов и перестали соблюдать дисциплину. И тогда Суворов приказал вырыть могилу и лег в нее, обратясь к своим бунтующим воинам: «Засыпьте меня землей, ваш генерал хочет быть похороненным, раз вы предали его».
Конечно, это мало похоже на правду, потому что копать могилу в горах - на день работы. Да и схема приводится классическая: подобные истории рассказывали и о Юлии Цезаре, и о Германике.

Павел 1-й разгадал двуличность австрии, Суворов получил генералисимуса а 6 тысяч человек навечно остались в альпах есть над чем задуматься

а чего задумываться? "Ничего, русские бабы еще нарожают" (с) Маршал Жуков

"Для таких полководцев как Жуков нужна страна с населением в 600 миллионов" (с) И. Сталин.

Добавь к этому: Русское государство еще 50 лет выплачивало Англии долги за эту компанию. Той самой Англии, которая сначала ввергла Россию в эту войну, а потом сплела против нее интригу вместе с Австрией, боясь усиления России. Суворов со своими победами в Северной Италии стал опасен, потому что готов был идти на Париж. Так что пусть-ка он лучше штурмует хорошо подготовленные позиции французских генералов Массена, Лекурба и Сульта. Провал швейцарской операции вынудил Павла 1 расторгнуть союзнический договор, однако долги остались.

На сегодня у меня запланировал штурм Panixer Pass - дороги паникеров. Но до него еще надо доехать. Да и получится ли? Все чаще на дороге мне попадаются подобного вида знаки.
Вдруг там проходят какие-нибудь военные учения и проход будет закрыт?
Однако моя музейная миссия до конца не исполнена. Осталось посетить еще один Суворовский музей, в г. “Элм».
К нему я подъехал ранним утром.

Понятно, что никого в музее не было. Походил вокруг, пофотографировал, толкнул дверь – она оказалось не заперта. Зашел внутрь. Похоже, что в этом отдельно взятом городишке коммунизм уже наступил: уютный полуподвальный ресторанчик со всем современным оборудованием вообще не имел замка. Конечно, ценные вещи, типа бюста А.В. Суворова, спрятали за решетку,

а не менее ценные солдатские сумки, ружья, сабли, монеты, картины совершенно доступны.





Но если чего надо, то набирай номер по телефону и договаривайся.

Я звонить не стал, все равно по-ихнему говорить не умею. Но на всякий случай зашел к соседям - никакой информации не дали.
Поэтому я просто оставил на столе два комплекта своих сувениров, визитки и просьбу передать один комплект в так и не найденный мной музей в Гларусе.

То, что я осматривал, музеем, конечно же, назвать сложно. Это с исторической начинкой ресторан для туристов, путешествующих по Суворовской тропе. Здесь и карта с маршрутом, и полное его описание,





Судя по фотографиям, дом этот долгое время был заброшен, находился в ужасном состоянии и был восстановлен энтузиастами всего лишь лет 10 назад.







Перед зданием в 2001 году одним из швейцарских почитателей А.В. Суворова установлена каменная чаша для воды и небольшой бронзовый бюст полководца.

Посчитав свой исторический долг выполненным, я смело отправляюсь искать тропу на нужный мне перевал.
Судя по карте, дорога туда одна, перед перевалом она и заканчивается.



По дороге, как обычно, заголодал, увидел свисающие через забор яблоки и сорвал одно. Кислятина, аж скулы свело, но есть можно. Проехал метров 100 и тут обгоняет меня машина - водитель и пассажирка оглядываются. Екнуло: хозяева отследили, но вернее: им стуканул кто-то, ведь дом-то далеко от забора, да и не видно меня было.
Обогнали, машину припарковали, выскочили на дорогу и машут - останавливают, что-то гутарят по-немецки. А мне и так уже все понятно. Но я выяснять отношения не собирался, им – сытым бюргерам, голодного велочеловека не понять. И тут обиженный мужик вдруг кричит без какого-либо акцента: «Вы русский?» Меня аж в жар бросило, но я механически отрицательно машу головой. А сзади-то российский флажок предательски болтается…
Стыдно, ужас как. Ведь иностранцы знают наш флаг также хорошо, как американский или английский. Даже дети.
После этого я больше ни разу за всю поездку ни одного фрукта не сорвал, только паданку собирал, принципиально. За исключением кукурузы – не опадают початки почему-то. Зато в Германии поля не огорожены – рви, сколько хочешь. В Швейцарии же я честно рвал только никому не принадлежащие дикоросы: малину, рябину, ежевику да чернику. Ягоды там полно и никто ее не берет. И вдоль дорог полно слив валяется.

Настроение упало, едется плохо. Может усталость накопилась? Ведь уже пятый день кручу, дневок не устраивал, а перевалы были ежедневно.

Снова попадается дорожный знак, предупреждающий о танках.

А вот уже и солдаты, вместо строевой подстригающие траву.

И старенькие танки на резиновом ходу, «охраняющие» вход на перевал.










В воинской части прямо сейчас идут учебные стрельбы.

С равными промежутками времени слышится: пук, пук – вроде бы совсем не страшно. Однако, когда я стал подниматься в перевал, эти пуки превратились в проносящиеся над головой фр-р-р, фр-р-р. Понятно, что снаряды летят мимо, но вдруг недолет? Не зря же вдоль тропы выставлены предупреждающие щиты?

Никаких указателей, что тропа идет на перевал Паникс, нет. Рисковать, после Рос-Штока, не хочется. Я снова спускаюсь вниз, к блокпосту, и подробно расспрашиваю местного солдатика, совсем еще юного худенького швейцарца. Он подтверждает, мол, именно в эту крутую гору мне и нужно тащиться. Но это невозможно с велосипедом!
Однако такое замечание меня не смущает: потомок суворовских чудо-богатырей везде пройдет.
Привычно снимаю педали, вешаю на себя велорюкзак, максимально облегчаю руль, перекладывая с него сумки на задний багажник – так легче перетаскивать переднее колесо через камни.
И бодро втягиваюсь в крутую каменистую тропу, вдоль которой идет канатная дорога, устроенная местным фермером. Все время малодушно размышляю, как далеко протянута канатка и можно ли было ей воспользоваться? Оказалось, примерно на 2 км, к коровнику, к которому пристроена то ли изба, то ли баня.

К этому времени я уже почти умер от жары, жажды и натуги крутизны и каменных осыпей.
Напившись воды из местного ручья, открыл дверь – и здесь тоже коммунизм.

На столе сахар и печенье, на полке – ликер и еще много всякого. Тут же горелка, топор, дрова, печь и огромный медный котел. С одной стороны полкИ для мытья, с другой – стол, лавки и полки с продуктами.
А у меня даже сникерса нет, только суворовские конфеты. Но они для меня - табу. С голодухи съел полпачки халявного сахара с печеньем, выпил еще пару литров воды и двинул дальше. Прощай мой временный дом, выручил.

А вокруг красота, которую, наверное, видели и суворовцы. Правда, как пишут, в сентябре 1799 года снежный покров здесь достигал двух метров, тропа была обледенелой, дул сильный ветер и шел снег. С тех пор климат явно потеплел. Или мне пока еще просто везло.





Тропа становится все хуже, временами ее нет вообще.

Весь день я медленно ползу вверх, постоянно отгоняя от себя мысли плюнуть на все и вернуться обратно, объехать этот перевал по асфальту – всего-то 60 км будет. Но ведь я не слизняк, а русский герой!



Последние километры даются с большим трудом. За одним ярусом следует другой, третий, четвертый. И вот я уже почти у вершины.



На перевале, как обычно, стоит приют.



Высота 2407 м, набор высоты от танков составил порядка 1200 м. Вроде немного, но они меня укатали.





Здесь очень холодно, лежит снег, да еще и туча налетела.

Можно было бы спуститься пониже, за перевал - время позволяло. Но пока я раздумывал, подошли две пары туристов с ледорубами и альпенштоками, обалдели при виде меня и уговорили остаться. Да и чего торопиться? Может хоть пообщаюсь со швейцарцами в неформальной обстановке. А то все еду, еду… в этом своем графике.

Пока готовилось варево, просмотрел книгу посетителей. Оказывается, на велосипедах здесь побывали некие ребята 23 августа 2006 г. и 13 августа нынче. Из России пешком приходили 16 человек из Татарстана 28 июля этого года.

Поужинав, я пошел в гости. В приюте решил не ночевать из-за дороговизны.
Напился чаю, угостил народ своими конфетами и в обмен наелся швейцарского шоколада и всякого печенья. Поговорили, конечно, о всяком, посмотрели мои фотографии с разных походов.
Андрей и Мелена приехали из Франции, а Петер и Катя – коренные швейцарцы. Обе молодые супружеских пары воспользовались программой дешевых билетов, доехали сюда на автобусе и спокойно поднялись на перевал. Конечно, они знали о том, что тропа носит название суворовской, но вот смысл событий им пришлось разъяснять: на кулаках я продемонстрировал, что сделали в Швейцарии русские солдаты с армией Массены. После чего, кстати, и выяснилось, что Андрей – француз. Но он не обиделся.
Разошлись около полуночи.
Подморозило. Одел на себя все, что было, но к утру все равно так замерз, что просто сидел в палатке и ждал рассвета.
Пока варился рис, ветром просушило палатку и спальник. Вскоре проснулись и туристы. Выдал им, каждому, имевшиеся для такого случая красноярские сувениры (кому значок, кому зеркальце, кому брелок с изображением Андрея Дубенского, кому нашу часовенку на бересте). Псоле чего наклеил на столбик нар бронзовую табличку о губернаторе Степанове и стал прощаться.

«Как Горбачев», пошутила 26-летняя Катя. Между прочим, она читала "Войну и мир" и Достоевского, слышала о Кутузове, но ничего не знает о Тунгусском метеорите.

У нас в тайге помощь и то вероятнее окажут

Спуск с перевала неожиданно оказался довольно пологим. Немного прокатив вел, я осмелел и, опустив седло и водрузив велорюкзак на свое место, поехал. Однако метров через триста кайф кончился крутым лбом, по которому шла еле заметная тропинка. Напрямую всего метров тридцать, но круто. Похоже, что именно здесь суворовцы на шинелях и скатывались по снегу. Кстати, это было практически безопасно, потому что внизу лоб подрезает выдолбленная в осыпи довольно широкая поперечная тропа и лететь, в общем-то, некуда. Да и тропа полого после идет – я-то опять поехал. Еще метров через пятьсот тропа ненадолго завернула вверх, вдоль скалы обогнула ее выступ и также полого пошла по склону. Катился в удовольствие, хотя педали пока не ставил, потому что все равно в этом вырубленном еще в незапамятные времена каменном ложе все же нет-нет, да и встретится непроезжий участок. Вот и весь вам ПанИкс – паникер. Художественный домысел, короче. Хотя, если бы я попал в снег, то наверняка больше бы осторожничал. Но ледоруб, думаю, мне все равно вряд ли понадобился бы.

Минут через 30 я добрался до какой-то фермы, от которой пошла отсыпанная мелким щебнем серпантинистая дорога. Я расслабился и на одном из поворотов поскользнулся на разбитой копытами осыпи. Да так, что физиономией вписался прямо в коровью лепешку. Каска мой черепок спасла, а то получил бы сотрясение и кровоточащие раны. А так всего лишь получасовым мытьем все и обошлось.

Вскоре появились деревушки, дома красивые, народ - цивилизация, от которой я за этот переход как-то отвык.


3596

Так, незаметно, преодолевая одну за другой тоже нехилые горки, я и подъехал к границе с княжеством Лихтенштейн (по-немецки оно звучит как «ЛихтенштАйн»)..



В этом месте узкая долина перегорожена бетонными надолбами, дотами и сплошной стеной, за которой, со стороны Швейцарии, располагается внушительная армейская часть.



Маленькое княжество, но очень милое.





В здании местной администрации города ВадУце

я выяснил адрес большого поклонника Суворова немецко-русского барона Александра Эдуардовича Фальц-Фейна. Не думал, что он еще жив, ведь ему почти 97 лет! Барон родился 14 сентября 1912 года в д. Гавриловка в Крыму, где и поныне находится всемирно известный биосферный заповедник, основанный его дядей.

Звонить не стал, а я еще немного покатался по городу, посмотрел достопримечательности и прикупил сувениров.








После чего полез в очередные серпантины искать лихтенштейновскую «Асканию-Нова». Нашел небольшой трехэтажный дом.

А это фамильный герб хозяина дома

Ворота мне открыл сам старик – дистанционно, пообщавшись по встроенному громкоговорителю.

Дома у него настоящий музей.





Кроме того, в Германии барон содержит еще один музей - Екатерины II.
Но это не все. Несколько лет назад Эдуард Александрович обменял архив князя Лихтенштейна на следственные документы по делу о расстреле царской семьи — так называемый архив Соколова, и передал его в Екатеринбург.
Барон также финансировал реконструкцию Янтарной комнаты в Царском селе. А теперь намерен открыть в Кисловодске музей русской эмиграции.
Секретом своего долголетия барон считает увлечение велосипедом (в 1930 г. был чемпионом Франции), здоровый образ жизни и … любовь к прекрасному полу. Так что моя «Наука побеждать», пожалуй, ему еще пригодится.

Лет пятнадцать назад Э.А.Фальц-Фейн в местном историческом музее отыскал упоминание о пребывании Суворова в Вадуце 18 октября 1799 г., в связи с чем договорился с Князем об издании специальной марки. Несмотря на протесты прислуги, барон подарил мне четыре сейчас уже редкие суворовские марки, как только я упомянул о них. Я и на самом деле искал их в местных магазинах, но продавцы о них даже не слышали. Марки действительно нигде уже не продаются и, по уверению барона, очень ценные. После чего он напутствовал меня» «Ну, а теперь я тебя буду выгонять. С Богом, мой друг».

Аудиенция длилась минут 20-25 – столько мне разрешила ухаживающая за знаменитым дедом одесситка Людмила – вроде бы его дальняя родственница. А помогает ей некто Мила из Калифорнии – она тоже неплохо говорит по-русски, но значительно менее приветливая. Тем не менее, угостила меня тортом, но засиживаться не дала и выпроводила из дома, как только я допил чай.

Ехать пока все еще интересно, только и кручу головой по сторонам.



Это, между прочим, школа

Придумают же!




Въезжаю в Германию. Горки стали положе.

Здесь меня, впервые после штрафа в Италии, остановил полицейский и проверил паспорт.

Подъезжаю к Линдау. Поздний вечер. Пора подумать о ночлеге.

Утро воскресного дня.

















«Русские» немцы, эмигрировавшие еще из СССР, но до сих пор объясняющиеся между собой только по-русски. Надежда выехала из Славгорода Алтайского края, а Эдуард - из Краснодарского края. Познакомились они уже в Германии, живут вместе, родили ребенка. На выходные приехали отдохнуть, а сына оставили у бабушки.

Это они меня сфотографировали

Живая статуя. Вообще-то это парень.





Вот еще один

Каждый зарабатывает, как и чем может.

По телеканалу "Звезда" ежедневно идет сериал «Александр Суворов. Все битвы генералиссимуса».
Аннотация: Суворов был личностью огромного масштаба. Все в его жизни происходило вопреки. Он стал великим полководцем, несмотря на скромное происхождение, крайне слабое здоровье, неуживчивый характер.
О Суворове уже при жизни ходили легенды и солдатские байки. Многие даже списывали его невероятное везение на мистику…
Программа http://www.tvzvezda.ru/tv/prog

Я думаю наши дети найдут в своих компах Ваши посты (Суворов - древняя история, искать долго) и отправятся в тур "По следам Архитектора" Возможно хоть там они узнают о великом полководце Суворове (Архитекторе Васильевиче) Многие из ныне катающихся даже не знают о ком идёт речь. Грустно, но и забавно... Спасибо, что развиваете малолеток своими отчётами!