Публикую один из отчетов Ветролета, жителя г. Москвы, который в этом году принимал участие в "Трансхакасии" Олега Игошина.
Анатолий Иванченков много путешествует и неплохо пишет. Описание его похода от Мысовой до Кяхты находится здесь:
http://www.baikal-extreme.ru/news_2_08_06.php, а фотогалерея на
www.streamphoto.ru/users/Windflyer. Там же небольшой фотоотчет о прошлогоднем пребывании Ветролета в нашем городе.
Вдоль по Питерской
Всем моим друзьям в Москве, Питере, Твери и Мурманске
посвящается это путешествие.
А.И.
Дни первый и второй: 4 и 5 октября 2000 года
В 9 часов утра я простился с Владом Васильевым, приютившим меня на пару дней в своих питерских комнатах. Влад отправился на работу, а я завернул с Заозерной на Московский проспект, и неустанный счетчик «Адмирала» отсчитал первые километры легендарной трассы Е-95. Точнее, еще не Е-95, а Московского проспекта. 7 км – метро «Московская». Здесь я объявил: «Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – Речной вокзал!» – и с радостным трепетом двинулся на юг.
Проехав аэропорт Пулково, отвернул налево, на Пушкин, как ходят автобусы и маршрутки от метро «Московская» (помню, сам на них ездил лет 10 назад, когда отдыхал на базе отдыха «Внешторгиздата» в Петергофе, в корпусе, где музей Бенуа). В этот раз обратил внимание на старинные верстовые столбы, обозначающие расстояние до Царского Села.
Царскосельский дворец и лицей были закрыты по причине раннего утра. Я ждать не стал: время поджимало, к тому же я примерно помню их внутренний вид. А вот Павловск весь спутался в памяти, и я решил мельком взглянуть на здешний парк, а если повезет, то и на дворец.
Повезло: стулоначальница у ворот, выходящих на станцию, слезла со стула (неслыханное дело!) и мирно беседовала с кассиршей метрах в 50 от калитки. В этот самый момент я и вторгся на территорию парка и не спеша покатился по пышному шелестящему ковру в трёхмерный золотой пожар павловской осени. Подъехал к павильону «Музыкальный променад», потом побывал на площади Двенадцати дорожек, обставленной скульптурами муз. И вот, наконец, впереди Павловский дворец в дивном обрамлении золотой липовой аллеи. Закатив «Адмирала» на галерею, я пристегнул его цепью к решетке, купил входной билет и пошел смотреть роскошные интерьеры дворца. Столько мрамора, золота, бархата, что я просто не понимаю: как не выкололи себе глаза августейшие обитатели сего места, взглянув после всего этого на свою несчастную страну?
Выбравшись, наконец, наружу, я не мешкая отцепил «Адмирала» и выкатился на шоссе, ведущее в Форносово. Почти сразу же задул свежий южный ветер с моросящим дождиком. Но я вроде бы водоупорный, вот и продолжал пилить, рассекая мордодуй и надеясь, что где-нибудь до Москвы он непременно сменится попутным ветром, пусть бы и с дождем. (Но этим надеждам не суждено было сбыться, как увидит дальше читатель, если ему не очень наскучит мой рассказ).
Заехав в два магазина из трех, расположенных на главной площади Форносово, с непременной вещевой барахолкой, я запасся провизией на дорогу; купил и два одинаковых пакета, чтобы надеть их на ноги в случае сильного дождя. Но пока это не требовалось. С какого-то момента мои колени стали сохнуть быстрее, чем намокали, и хоть одной напастью стало меньше. Остался встречный ветер, но его можно было терпеть.
Дорога шла то по левой, то по правой стороне однопутки на Новгород. Похоже, ее собирались электрифицировать, но грянула перестройка, и деньги кончились. Однако опоры – голые серые столбы – уходят километров на 100 от Питера.
Красивое место – поселок Лисино-Корпус. От переезда - деревня как деревня, но вот слева появляется церковь, а впереди – самый настоящий дворец! И точно: эту усадьбу строил архитектор Бенуа, там вначале находилось егерское училище, а ныне помещается старейший в России лесной техникум. В левом деревянном флигеле находится часовня, в правом – музей техникума. Поодаль стоит «охотничий дворец».
Объезжаю слева всю эту красоту, и начинается длиннющее пустынное шоссе на Радофинниково. Идеально гладкий асфальт и никого – рай для велосипедиста! Переезд на 82-м километре пути, скоро уже Радофинниково. Заезжаю в деревню Дубовик, спрашиваю, где тут дорога на дачи у платформ 101-й и 103-й километр. Мне отвечают, что эта грунтовка начинается сразу после деревни. Подъехал, заметил место и проехал еще пару километров до Радофинниково: посмотреть, что это за место так занятно называется. Сразу за переездом – обычный деревянный одноэтажный посёлок. Вернулся, свернул на грунтовку; было еще пасмурно, чуть накрапывал дождик, но впереди алел закат. Погода вроде налаживалась.
Грунтовка была широкой – два КамАЗа разъедутся – и вполне твердой. Километров шесть я проехал без труда. Но вот пошла совершенно разбитая тракторами глинистая дорога, и пришлось обратить внимание на левые отвороты к садоводствам, которые мне пока удавалось игнорировать. Заехав в первое же дачное хозяйство, я громко спросил, как проехать на станцию, но это был глас вопиющего в пустыне: дачи были совершенно вымершие. Лишь на одной даче горел свет, и я подъехал туда. На лай собаки вышла хозяйка и посоветовала ехать по деревянным мосткам на открытый бугор за лесом, а оттуда по тропинке на станцию 101-й километр.
Теперь проблемой было найти эти самые мостки в темно-синих сумерках. Вот тут мне и пригодилась аккумуляторная фара «Мираж». В ее луче была хорошо видна тропинка в траве, а потом и гать из черных, местами совершенно сгнивших и провалившихся досок. Вскоре болотина кончилась, тропка пошла вверх, стала более торной, и внезапно луч «Миража» выхватил из темноты вереницу дачников, сидевших на узлах вдоль пары рельсов.
Вдали маячил огонёк тепловоза: приближался поезд «Новгород – С.Петербург». Дачники погрузились и уехали, а со всех сторон накатила кромешная темнота. Но ничего, я зажег «Мираж» и – надо же – покатил прямо по песчаной насыпи! Правда, приходилось слезать на рыхлых или покатых участках, перебираться через лаги, на которых лежали запасные рельсы. У платформы 103-й километр – такой же, как и 101-й, состоящей из ряда бетонных чушек – стоически пропустил дизель на Новгород. Взревели моторы, поезд, окруженный заревом от собственных фар, ринулся в темноту с частым тройным перестуком, а я перелез с правой стороны путей на левую и потихонечку ехал и ехал, стараясь рулить прямо. На песке я наблюдал росчерки от клинчеров Миши Каминцева, проделавшего этот путь четырьмя днями ранее.
Пыхтел, пыхтел, но не зря: вот уже 104-й километр, потом 106-й, 109-й. Показались огни поселка Огорелье. Здесь я хотел узнать, далеко ли переезд. У крайнего дома наблюдалось шевеление, в свете фонаря играли детишки. Они позвали так называемых родителей. Отфильтровав их пьяный базар от непечатной лексики, я выяснил, что надо еще проехать по линии. Мамаша с дочкой хотели мне что-то объяснить еще подробнее, но я налег на педали и укатился.
А вот и фонарь у переезда. Здесь я посмотрел карту и поехал налево по идеально гладкой гравийной дороге, периодически включая уже начавший садиться «Мираж».
На трехстороннем перекрестке нет никакого указателя. Если бы не фара, я вообще пропустил бы его и уехал бы в Любань. Свернув направо, я покатился на поселок Тесово-Нетыльский. Дорога сразу стала хуже, появились ямы, участки зыбучего песка. Я включил фару и был готов посадить ее окончательно, так как дальше ожидался асфальт.
Впереди уже маячили огни поселка, и тут фара совсем скисла. Но что это! Под колесами вибрирует что-то твердое и ровное. Асфальт! Прорвались! Чуть дальше началась деревня Финев Луг. Здесь я остановился набрать воды из колонки, чуть передохнул и тронулся в путь.
Переезд у станции Рогавка. Поселок торфодобытчиков Тесово-Нетыльский, застроенный аккуратными белыми двухэтажными домами с треугольными фронтончиками, врезанными в фасадные стены. За поселком – двухпутная узкоколейка и полнейшая чернота, хоть глаз выколи. Дорогу еле видно. Приглядевшись, я различил осевую линию и принялся рулить по ней, повторяя все виражи и закругления дороги, как в комьютерной игре. Но вот шоссе становится прямым и гладким, разметка – пунктирной, «Адмирал» плавно разгоняется, крепчает гул ветра в ушах – и все быстрее работает ночной телеграфист, посылая в космос нескончаемую депешу из одних белых тире…
Именно в космос: небо прояснилось, и вызвездило, как в планетарии! Можно ориентироваться по звёздам. Только вот луна стоит где-то в тумане у горизонта. Но ничего, глаза привыкли, и все видно. По капле выцеживая электричество из батареи «Миража», читаю указатели у въезда в деревни. Правильно, те самые, которые на карте. А вот и узловой пункт – Село Гора. После него последний переезд через железку, и дорога летит на Подберезье, ныряя в озера ледяного тумана.
Выезжаю на трассу, ужинаю в кафе для дальнобойщиков на развилке спрямления и въезда в Новгород. До города – 14 километров. Оранжевые фонари. После еды резко клонит в сон. Проезжая троллейбусный парк, обнаруживаю, что из него уже выруливают ранние троллейбусы.
В городе первым делом еду в гостиницу «Планета». Оказывается, здесь теперь управление МинЧС по Новгородской области. Из гостиницы «Садко» отсылают в «Россию», куда я меньше всего собирался: она стоит в дорогом месте, прямо напротив Кремля. Но сама, как оказалось, недорогая: порядка 100 рублей, в которые входит завтрак. Доплатив 20 рублей еще за один, я позавтракал в столовой и завалился спать.
Проспал до вечера. Уже на закате выехал посмотреть Вяжищский женский монастырь. Ехал к нему по дороге, ведущей на циклопический химзавод «Акрон». Переезд через однопутку на Питер (она, родимая!) – и впереди виден монастырь. Служба уже закончилась, но сетчатые ворота, к счастью, остались открытыми. Общёлкав все постройки монастыря, я постучал в окно, за которым монахини готовили трапезу. Одна из них пошла за настоятельницей, а вернулась с известием, что матушка занята и никак не может отойти, чтобы показать внутри собор. С этим я и уехал. На обратном пути, в сумерках, меня с рёвом обгоняли рейсовые автобусы «Мерседес», набитые рабочими «Акрона». От центра города до монастыря вышло 15 километров.
День третий. 6 октября
Позавтракав в столовой, я вышел в туманное волховское утро. Едва угадывались аркада Гостиного двора, церкви на Ярославовом дворище, Кремль с Софийским собором и часозвоней. Зашел в Софию, где шла служба, прогулялся до компьютерного центра на Комсомольской, 15; правда, в инет войти не удалось, так как у них рухнул сервер.
Прискакал обратно в гостиницу, погрузился и выехал. На остановке узнал про магазин велозапчастей: надо было наладить шланг к насосу, с которого слетело уплотнительное кольцо. Сие заведение обнаружилось во дворе книжного магазина, выходящего фасадом на правый берег Волхова, а торцом – на автомобильный мост. Здесь мастера Лёша и Сергей перебрали мне застучавшую каретку всего за 40 р. и подобрали колечко на шланг, сняв его с золотника.
На очереди были Антониев и Хутынский монастыри. В Антониевом, сохраняющем статус музея, идет реставрация главного собора. Хутынский монастырь становится виден, едва выедешь из города на северо-восток. Все восемь километров он приближается, как будто наезжаешь на него кинокамерой. Здесь я посмотрел горку преподобного Варлаама Хутынского, насыпанную им самим, и колодец, которые выкопал святой; правда, в колодце не оказалось ведра, и народ спускал туда техническую посуду, так что я не стал пить здешнюю воду.
Запасшись в ларьке на углу минералкой и динамитом марки «Альпен гольд», я вывернул на окружную дорогу, миновал ультрасовременный завод по производству жвачки, заехал к церкви Спаса на Волотовом поле, и вот уже ровная дорога, плавно заворачивая, ведет из города на восток, вдоль Вишерского канала. Слева вдоль шоссе – ряд голых тополей, тонко выписанных на фоне голубого неба. Ветер сдувает последние бурые листья и с шорохом гонит их по асфальту.
У решетчатой клети моста через могучую Мсту виднеется церковь, а вдали возвышается холм с другой церковью – знаменитая Бронницкая горка. По преданию, Екатерина, остановившись здесь, была поражена открывшимся видом и дала деньги на постройку храма. И точно, вид изумительный, на много километров, благо местность кругом плоская, как стол: на горизонте виднеется Новгород с колоссальными башнями и дымами химзавода, внизу проходит шоссе, южнее мелькают фуры по новой трассе. Но сама церковь – без окон, без дверей, внутри гуляет ветер. Две местных девчонки-школьницы подтвердили мою догадку, что за пробитым в кирпичной кладке лазом (бывшей дверью) скрывается лестница на колокольню. Откопав в багаже фонарик, я пролез туда на корточках, забрался по крутой изогнутой лестнице на уровень крыши, а дальше деревянная лестница сгорела. Выбравшись на крышу, я полюбовался отражением заката в далекой стальной глади Ильмень-озера.
Между поселками Бронницы и Пролетарий стоит ГАИ с мигалками, еще какие-то машины. Подъехал поближе: о Боже! Валяется велосипед, рядом человек с оторванной по щиколотку ногой, поодаль его ботинки. Я снял каску и хотел узнать, как это случилось. ГАИшники сильно занервничали, а мужик в форме офицера таможни дружески посоветовал мне ехать дальше и быть аккуратнее.
В поселке Пролетарий находится фарфоровый заводик. Здесь у дороги торгуют цветастыми фарфорвыми блюдами.
За поселком обе трассы объединяются. Именно здесь, в 250 км от Питера, произошло мое знакомство с потоком фур. Остановился подкрепиться у поста ГАИ, побеседовал дружески с гаишниками. А тем временем синие сумерки окончательно сменились черной ночью. Я включил мигалку и вырулил на трассу, вообразив себя форменным дальнобойщиком.
Указатель: «МОСКВА 484». Вроде катит. Мордодуй как бы стих. Фуры – да, проносятся, но это совсем не страшно, так как они объезжают на почтительном расстоянии, и за этим можно следить, глядя в зеркало заднего вида. Феерия белых и красных огней завораживает, хочется ехать бесконечно. Особо феерическое зрелище – когда тебя обгоняет фура, которую ещё кто-то обгоняет. Она проносится в метре от тебя вереницей огней, словно тебе вдогонку бьют трассирующими пулями.
В деревне Зайцево находится гостиница «Любава» Новгородского облпотребсоюза, при ней – стоянка для фур, трактир и чайный домик. Еще не было 10 часов вечера, но трактир уже закрылся. Однако чайный домик работал. Я зашел туда поужинать, буфетчица принесла из трактира еду, погрела ее в микроволновке – вполне приличный обед из трех блюд рублей за 70. Пока я там заседал, вошли двое дальнобойщиков из Калининграда: они видели меня на дороге и решили, что это едет какой-то эколог из «Гринписа».
Пообедав, я проехал еще 30 километров и свернул на главную улицу города КрЕстцы. Он основан в 1363 году и известен народным промыслом – вышивкой «Крестецкая строчка». А я не имел о ней ни малейшего представления и хотел если не купить образчик, то хотя бы посмотреть, с чем ее едят: в Крестцах есть музей при фабрике. Спросил у местного парня, как ее найти. Олег, местный лесник, проводил меня через какие-то калитки, по крутизне за детским садиком, прямо к воротам фабрики, где я и узнал, что завтра (т.е. в субботу) музей будет закрыт, как и вся фабрика.
Уже было далеко за полночь, и тот же Олег проводил меня до гостиницы. Городскую гостиницу уже давно отдали под суд (в буквальном смысле), и работает только гостиница леспромхоза, расположенная на западной окраине города, за тупиком железнодорожной ветки от Валдая. Но эта гостиница сделала бы честь любому райцентру: четыре этажа (правда, говорят, на двух верхних – семейное общежитие). На первом этаже, в прокуренном баре, отплясывала местная молодежь. Меня с комфортом разместили на втором, где номеров хватило бы на пару автобусов с туристами.
День четвертый. 7 октября.
Наутро я выехал из Крестец не по трассе, а по боковому шоссе, обходящему 34-километровый отрезок трассы до Яжелбиц. Дорога идет через холмы и сосновые леса - виды один красивее другого. Вдруг ловлю себя на мысли, что это точь-в-точь Карелия. Не случайно многие карелы под натиском шведов переехали в здешние края. Слева сквозь сосны мелькает озеро, на берегу которого находятся два пионерлагеря. Шоссе приводит в Старое Рахино – валдайское село, где и была изобретена крестецкая строчка. Здесь на стыке трех дорог стоит полуразрушенная, но вроде действующая церковь. Сразу за селом, справа от дороги на Сомёнку, среди покатых луговин, полей и лесов открывается еще одно озеро внушительных размеров – идеальное место для летней стоянки с купанием. Оно всё тянется и тянется справа, пока не исчезает за бугристыми полями. Вот она, Валдайская возвышенность!
Здесь высоко стоят деревни,
И нивы на холмах шумят:
Холмы – в бескрайнем озаренье!
Холмы – куда ни бросишь взгляд!
Похоже, валдайский поэт Антонин Чистяков имел в виду это самое место. Дорога проходит пологий перевальчик, и в просеках ЛЭП проступают синие горизонты. По ближним косогорам снуёт трактор, закрашивая жухлую стерню сочной коричневой пашней, а чуть поднимешь глаза – и взору открываются фантастические дали. Осенняя, пасмурная срединная Россия…
Вот и само шоссе устремляется с горы и приводит в деревню РАкушино (а не прямо в Сомёнку, как показано на карте).
Здесь меня обступает местная пацанва. Узнав, куда я направляюсь, один мальчишка советует не заезжать в Сомёнку, а забрать правее, в деревню Кувизино, и через нее выехать на трассу Яжелбицы – Демянск.
Сразу за деревней шоссе резко поворачивает налево, и я упираюсь в тугую стену встречного ветра. Ползу еле-еле, как по кронштадтской дамбе. Но справа – истинно рубцовская картина: стреноженные кони на изумрудном лугу. Спасение приходит в виде трактора «Беларусь» с возом сена. Я пристраиваюсь за ним и держу 25, пока он не отворачивает в эту самую Сомёнку. Но дорога на Кувизино ныряет в лес, и ветер ослабляет свой напор. Величайшее наслаждение – лететь как на качелях вверх-вниз по укатанному песочку среди сосен.
За деревней Кувизино, населённой питерскими дачниками, грунтовка забирает вправо и карабкается в гору, открывая то же раздолье с другого края. Шоссе из Демянска проходит мимо рыбхоза и приводит в Яжелбицы – старинное село с почтовой станцией. Я сразу ее узнал: капитальное старинное здание с рядом бывших конюшен. Потом я видел похожие здания в Выдропужске, Городне, Завидове, Пешках и Черной Грязи. Все они являют собой жалкое зрелище.
Запасшись провизией в ларьке, я выезжаю опять на трассу. До Валдая – 18 километров, но каких! Вереница тягунов, мордодуй словно взбесился, верчу стоя, потом отдыхаю на автобусной остановке в селе Миронеги (название-то какое!) И вот, наконец, Валдай – город, где я останавливался в тургостинице «Валдайские зори» лет 10 назад, во время автобусной экскурсии в Новгород.
Музеи уже закрыты. Устраиваюсь в ту же гостиницу с неожиданным комфортом: за 83 рубля - душ, горячая вода, притом, что в шестиэтажном здании занято всего несколько номеров! Видимо, ее не дали никому приватизировать.
День пятый. 8 октября
Меня будят в семь утра. Налегке выезжаю на службу в Иверский монастырь (это его снимал Эльдар Рязанов в фильме «Тихие омуты»). Из гостиницы он виден в упор, но у меня байк не водоплавающий; поэтому надо ехать несколько километров по трассе в сторону Москвы, потом немного по дороге на Боровичи, а оттуда – через понтонный мостик на монастырский остров. Всего получается 9 километров. В мой прошлый приезд «Икарус» доехал как раз до моста, а дальше все его пассажиры, в том числе автор этих строк, бежали до монастыря пешком 4 километра (думали – 7) в 15-градусный мороз. В то время здесь помещалась турбаза.
Сейчас монастырь действует, реставрируется его главный собор. При мне приехало много народу на службу, подкатил и роскошный автобус с туристами.
После службы я вернулся в гостиницу, погрузил рюкзак и выехал опять на московскую трассу. В этом месте она идет точно на восток вдоль железной дороги Бологое – Валдай – Псков. У станции Едрово шоссе проныривает под железной дорогой, проходит мимо озера Едрово и устремляется наклонно на Вышний Волочек.
Красный асфальт с раскатанными в нем колеями. Их пытались починить чёрным асфальтом, но накидали его беспорядочно: словно навоз сыпался из коровы. Сделали только хуже.
Проезжаю церкви в селах Куженкино (слева) и Хотилово (впереди слева, без крестов). Постепенно смеркается. Поселок Бахмара погружен в темноту, но что это? Настоящая иллюминация по обе стороны дороги. Похоже, у каждого здешнего дома торгуют дивными стеклянными изделиями завода «Красный май». Это и посуда, и лебеди из молочного стекла, и – самое главное – настольные лампы в форме керосиновых, кухонные светильники с абажурами в виде платка, накинутого на воображаемый каркас. Керосиновыми лампами завод славился еще до революции. С удовольствием купил бы что-нибудь, но как не кокнуть до Москвы?
Музей стекла под открытым небом тянется до поворота на поселок Красномайский, а дальше начинается собственно Вышний Волочек. Дорога идет по Ленинградской дамбе, рассекающей водохранилище, пересекает по мостам каналы. А вот и гостиница «Березка» - дразнилка для дальнобойщиков, у которых фура не влезает в номер, то ли дело «Адмирал»!
В гостинице покупаю карту с кучей информации по Вышнему Волочку. Выхожу купить хлеба к ужину, а потом изучаю карту на сон грядущий. Мое окно выходит во двор, но рёв трассы доносится и сюда, и вся гостиница вздрагивает, когда по улице проезжает тяжелая фура.
День шестой. 9 октября
Утром я уже знал, что посмотреть в Волочке. Запасшись фотоплёнками, я погулял у театра и торговых рядов, взглянул на Богоявленский собор сквозь лимонно-жёлтый тюль осенних березок, но пока подходить к собору не стал, а перешел по трём мостам через систему каналов и с островов полюбовался широким видом на город, привольно раскинувшийся среди водных разливов. Правильно говорят: «Вышний Волочек – Венеции клочок». Фасад заречной (точнее, заканальной) части города образуют здания бывшего городского магистрата с пожарной каланчой и здание бывшего полицейского управления. Всё это вместе называется «Пожарная набережная» и издалека очень похоже на кусочек Университетской набережной в Питере: те же водные пространства, тот же длинный фасад с башенкой.
За каналами я прошёл до массивной Успенской церкви с богадельней: в ней сейчас расположена школа, а сама церковь реставрируется.
Через одну из вышневолоцких плотин я прошёл на улицу Подбельского, посмотрел здание управления гидросистемы (XIX в.) и путевой дворец екатерининской эпохи. Прямо у дворца вышел на мостик через канал и полюбовался видом собора, замыкающего перспективу канала в золочёной раме осенней листвы. Этот едва ли не главный вышневолоцкий вид открывается – правда, с большего расстояния – всякому проезжающему по Питерской трассе, когда она под острым углом пересекает канал.
Пройдя по правой стороне канала, я осмотрел поближе здания на Пожарной набережной. Рядом с ними находится ещё один путевой дворец – более новый, XIX века. В нем находится школа № 6. Согласно мемориальной доске, здесь в 1888-91 годах в училище кондукторов обучался известный писатель В.Я.Шишков.
И вот, наконец, Богоявленский собор. Его достопримечательность – деревянная скульптура Николая Чудотворца, предмет, в общем, не характерный для православной традиции. По большим праздникам Св. Николая переодевают в священническое облачение соответствующего цвета.
Но главный вышневолоцкий секрет продолжал интриговать меня. Однажды, проезжая на «Авроре» из Питера, я наблюдал, как итальянцы восторгались чудесной церковью с колокольней на выезде из Волочка в сторону Москвы. А я не мог им толком объяснить, что это такое. И вот, наконец, я увидал в буклете фотографию Казанского монастыря с одним из красивейших соборов в России.
Захожу в гостиницу, перекусываю, гружу вещи на «Адмирала» и выкатываюсь в город. Еду не по трассе, а по более спокойной улице Володарского. Пересекаю улицу Парижской Коммуны: опять трасса, успевшая повернуть направо под прямым углом, и это сразу заметно, когда «Адмирала» подкидывает на глубоких колеях, продавленных машинами прямо в асфальте.
Впереди уже виден монастырь. Понимаешь, что ни одна фотография не может передать его великолепия. Волшебно изукрашенная колокольня как бы подготовит зрителя, несколько смягчит его изумление, когда он при виде 19-главого Казанского собора сразу подумает о Тадж-Махале.
Подробно выяснив, православный ли я человек, монахиня открыла мне калитку и любезно позволила сфотографировать постройки монастыря не из-за стены. Зашел в церковку с могилами двух монахинь, поставил свечку. Монахиня рассказала, что это был один из самых больших монастырей: в период его расцвета здесь было больше тысячи сестер.
Возвращаюсь назад, выруливаю на ту дорогу, с колеями: трасса Москва – Питер почти под прямым углом уходит от железной дороги, плавно поднимается в гору, и километрах в десяти от города впереди уже видны необычные дорожные знаки с краником в синей рамке – «Питьевая вода». Подъезжаю поближе к этому месту, оформленному примерно как Кутузовский фонтан в Крыму: слева – панно из керамических плиток, из-под которого бьет родник; справа чуть подальше – парадная лестница ведёт на откос выемки. Потрясающие виды на юг, куда волнами уходит шоссе, и на север, в сторону Волочка: на горизонте капелькой ртути блестит купол Богоявленского собора.
Дальше начинается самый скучный отрезок пути: большие пролёты между крохотными деревеньками в несколько домов, ни в одной нет магазина. Приходится разглядывать надоевшие машины, и среди привычных уже трейлеров с пивом «Балтика» и «Золотая бочка» вдруг замечаю необычную фуру: большая, красная, с надписью: «Honda Racing Team». Подумал, коневозка; но ведь фирма “Хонда” выпускает вовсе не лошадей?! Другая фура: LUKoil Racing Team: точно, едут с мото- или автогонок. Разгадка пришла, когда проехал пикап, таща на прицепе зелёную тачку «Формулы 1».
Заезжаю в Выдропужск. Сначала жалею об этом, так как главная улица превращается в тряскую грунтовку, но сразу за старым, низким мостом через Тверцу вижу несколько старинных зданий (автобаза справа – это явно почтовая станция, видевшая Пушкина) и настоящую булыжную мостовую! А вот и выезд на трассу.
Надвигается ещё один вечер. Уже в кромешной темноте подъезжаю к северному въезду в Торжок. Чтобы попасть в город, надо забрать правее. Здесь же поворот на села Митино и Прутня. В Прутне похоронена Анна Петровна Керн.
Я еду прямо, мимо города, поскольку в Торжке был уже два раза. Первый раз – на экскурсии из пансионата «Карачарово» (тогда посмотрели и эту самую Прутню), второй – с Ником и тверскими байкерами. С ними мы проехали до Твери, проделав часть пути вдоль берега Тверцы. Из города на реку выходили у деревни Внуково, не доехав меньше километра до южного выезда из Торжка на трассу: уже видно было, как фуры подъезжают по объездной дороге и рулят налево, на Тверь, показывая нам хвосты. Сейчас я должен сделать смычку маршрутов.
Широченная дорога всё тянется мимо города, где-то понизу катится электричка на Лихославль. Вскоре справа, в свете множества лампочек разворачивается громадный базар для дальнобойщиков, устроенный на объездной дороге оборотистыми новоторжцами.
На посту ГАИ, под фонарём, останавливаюсь записать километраж. Гаишник сам подходит, интересуется, откуда я и куда. Я спрашиваю у него на поворот на Внуково. Он говорит, что это совсем близко. Я разворачиваюсь, еду к центру Торжка, и вот он, поворот! Сквозь ровный гул газокомпрессорной станции слышится металлический лязг и пушечный грохот: это питерская сеть моих велопоездок сомкнулась с московской! Точнее, с северной подмосковной, ограниченной городами Тверью, Бежецком, Угличем и Сергиевым Посадом. От Твери до Москвы я пока не ездил, но сегодня я в храбром настроении и очень даже собираюсь финишировать в Белокаменной!
Возвращаюсь на трассу и еду на Тверь. Из оставшихся до нее 60 километров значительную часть мы с Митей Палютиным проехали тогда, летом. В селе Марьино покупали лимонад, а сейчас я захожу в тот же магазин, чтобы сникерснуть. Уже 10 часов вечера, магазин закрывается.
Село Медное – мечта велотуриста: идеально гладкий асфальт, роскошный мост через Тверцу – и ни одной машины! Километров 15 отдыха от мельтешения фар. Опять начинается трасса, но до столицы Верхневолжья остается один пшик.
Съезжаю с объездной в город. Пилю до одурения, а мосты всё не появляются. И вот, наконец, решетчатые фермы Старого моста через Волгу. Заворачиваю налево у картинной галереи, по главной улице с роскошными фонарями подъезжаю к гостинице «Селигер». Здесь сейчас ремонт, и дешевые номера якобы закрыты (хотя здесь же висит прейскурант десятидневной давности, где они все значатся). Дежурная отсылает в гостиницу «Центральная».
В «Центральной» меня размещают на четвертом этаже. «Адмирала» пристегиваю цепью к монтёрской лестнице в служебном холле на первом этаже. В номер беру только пакет с провизией, а надо было еще и фару подзарядить.
Номер спланирован интересно: две комнаты с общей прихожей, слева – туалет, справа – ванная. Из окна – вид на цирк.
День седьмой. 9 октября
Утром выезжаю из гостиницы и сразу беру курс на Москву: после роскошной экскурсии, устроенной нам тверскими ребятами, смотреть здесь ничего не надо. Напротив церковки, немного не доезжая химинститута, в магазине покупаю продукты.
На отрезке от Москвы до Твери заканчивается реконструкция дороги: из трехполосной ее делают широченной, по две полосы в каждую сторону, плюс разделительная полоса и две широких обочины, отделенных белыми линиями. Через равные промежутки на осевой стоят буровые станки, сверлят дырки прямо в асфальте; потом туда вмуровывают стойки отбойников, которые не позволят сталкиваться встречным машинам.
На трассе – опять мордодуй. Но вот уже впереди проросла луковка церкви в Городне, а дорога уходит резко вправо. Ну и пусть себе уходит: выждав, пока не будет машин ни с одной стороны, я забираю левее и качусь по главной улице этого старинного села, бывшего города Вертязина.
Вот и церковь XIV века, стоящая высоко над Волгой, на возвышении, отделенном от дороги мостиком. Под мостик уходит колея, и я спускаюсь по ней на берег Волги, чтобы перекусить. А вот и стол: лодка-плоскодонка лежит кверху дном – черная, обмазанная гудроном.
Раскладываю на ней продукты, обедаю и любуюсь церковью, стоящей на крутом кургане. Потом укладываю вещи, мимо почтовой станции с мемориальной доской о пребывании здесь Радищева выбираюсь на финишную прямую.
О приближении большой воды возвещает обилие продавцов копченой рыбы, слепивших себе шалашики в редком лесу у дороги. И вот уже шоссе рассекает безбрежные дали Московского моря. Справа на искусственных островках возвышаются опоры ЛЭП, а вдали виднеется ферма железнодорожного моста. У поворота на Конаково на пьедестале – «Катюша». Справа у поста ГАИ замечаю две «шаланды», на каждой – по громадному негабаритному ящику с какими-то грузами для торгового дома «Ами-Тун» (это который торгует «Святогорами»). Раньше они меня уже обогнали, а теперь то ли их проверяют, то ли они сами наводят справки. Выходит, лисапет – тоже достаточно быстрый вид транспорта!
Виадук конаковской железнодорожной ветки над шоссе, платформа Путепроводная; здесь начинается Московская область. А вот и въезд в Клин – длинный город, раскиданный вдоль трассы.
Темнеет. В Клину заворачиваю в «Макдональдс» поужинать. Звоню по телефону Мише Родионову, сообщаю о моем маршруте. Видимо, охранник слышал, исполнился уважения, и когда я закончил с ужином, он открыл мне широченную дверь, чтобы я выкатился.
Главная улица Клина здесь похожа на бульвар, с зеленью посередине. Вскоре вижу указатель: «Дом-музей Чайковского в Клину».
Уходят назад огни Клина, а я смотрю на километровые столбы. Скоро памятное место, где прошлой зимой мы с Ником повергли в шок проезжавших водил, когда продрались по лесу от станции Покровка и вылезли на шоссе прямо из занесенного снегом кювета. Произошло это метрах в 300 от стелы «Солнечногорский район», ближе к Москве. Вот эта стела. Останавливаюсь, выжидаю, когда ее осветят фары машин, и щёлкаю. А чуть подальше – 74-й километр, где мы свернули в блоковское Тараканово.
Солнечногорск, магазин «Русская водка». Здесь мы выезжали из Тараканово обратно на прешпект. Дальше – церковь, город кончается. Но кромешной темноты тоже нет: впереди и сзади – зарево городов, а в деревнях дорога освещена оранжевыми фонарями на тонких железных столбах.
После Клина постепенно замечаю странную перемену на дороге. Вдали от столиц движение в темноте такое же оживленное, как и днём, а тут, перед самой Москвой, ночная дорога словно вымирает. Иногородние водители, не успевшие в Москву до вечера, выстраиваются вереницами под фонарями у постов ГАИ между Клином и Солнечногорском и в районе окружной железки после Ложек, у Поварово. Здесь и те две шаланды – шофёры-питерцы отдыхают, занавесив окошки кабины, - и фуры, и грузовики всех мастей, и тут же притулился белый «каблучок», в котором раскинулись в креслах водитель и пассажир. Где их хвалёная мощь, скорость, кураж? Спит и дорога, и всё ее население, один я бесшумно, как во сне, плыву мимо них всё дальше и дальше: ведь я еду домой, отдохну потом. Не хотел бы я спать вот так, в часе пути от цели. Хочется разместить всех их где-нибудь в Москве или хотя бы рассказать, как куда проехать, если ночью трудно найти тот же «Ами-Тун» в Раменках – место мне хорошо известное.
Многие считают, что плохо ездить на байке по большим трассам, и я готов с ними согласиться. Но компромисс можно найти – например, если проходить самые оживленные участки в самые тихие часы. А настроение совершенно особое. Тот же ореол дорожной романтики, что и у шоферюг-дальнобойщиков. И ты, и шофёр – братья, рыцари трассы, хоть вроде ты и безмоторный, и скорости у тебя не те; но ещё неизвестно, кто ближе породнился с Трассой: водитель, которого вместе с грузом везёт машина, переводя вонючий бензин просто в вонь, или ты – рассекающий даль силой душевного огня, не на кардан наматывающий сотни вёрст, а отмеряющий их теми же шагами, отсчитывающий собственным чуть подрессоренным сиденьем...
Деревня Пешки с почтовой станцией, потом – Ложки. Вспомнилась детская песенка:
«От деревушки Пешки
До деревушки Ложки
Пешком шагали мышки,
У них устали ножки.
Обратно в Пешки мышки
Поехали на кошке.»
Хоть бы кошку запрячь: коленки уже никакие с этим мордодуем…
В Пешках останавливаюсь сфотографировать почтовую станцию, не обращая внимания на истерику местной псины. Когда она кидается на меня, я выхватываю газовый баллончик и ору: «Ах ты …» (если это кобель - неважно). Шавка – дёру: видать, пуганая.
Монумент защитникам Москвы на 41-м километре Ленинградского шоссе. Здесь – тоже «Макдональдс», описанный автостопщиками. Зал закрыт, но через окошко «Макавто» мне протягивают пару сандвичей. Умяв их, я качусь дальше на Москву. Интересно, что на отрезке Клин – Солнечногорск – Зеленоград – Москва все пролёты между городами составляют 20 – 25 километров.
Развязка с Шереметьевским шоссе. Платформа Планерная. Развязка с Международным шоссе. Здесь мы проезжали с Саном, AleXом, Тоней и Эльмирой – питерцами, вылетавшими в Турцию. Разворачиваюсь прямо через осевую, подъезжаю к месту, куда мы вырулили из химкинской промзоны, чтобы тут же свернуть на автостраду к аэропорту. На свою сторону трассы возвращаюсь по виадуку и еду дальше в Москву.
Памятник «Противотанковые ежи». Громадный сине-желтый салон шведской мебели IKEA: «Каждый десятый европеец сделан на нашей кровати». Химки со своими троллейбусами. Мелькают мимо будки, бабы…
Развязка с МКАДом – 152 км от центра Твери. Каждую машину, съезжающую направо, атакует свора собак из соседних гаражей. Подумав, я проезжаю чуть вперед и выворачиваю всё на ту же МКАД по встречной петле «клеверного листа».
Гирлянда в четыре ряда оранжевых фонарей. Виадук к метро «Планерная». Привалился к столбу и снял эту космическую картину. Стремительный полёт по 10-полосной автостраде под уклон: чувствуешь себя в «Мерседесе». Подъём в гору от речки Сходни мимо лесистых круч у Митино, потом опять стремительно на спуск, внизу проносятся Рижская дорога, Волоколамское шоссе и Москва-река: новый, второй Спасский мост (на наружной стороне МКАДа) имеет пологий наклон. Слева – Строгино, кардиоцентр, лес за ЦКБ, Кунцево, справа – Солнцево. Развязка с Киевским шоссе – дорогой в аэропорт «Внуково». Шикарный надземный переход у магазина «Лейпциг», с дорожками для подъёма колясок и даже с шахтой под лифт для инвалидов. Четыре марша лестниц на подъём, стеклянная труба, освещенная изнутри дневным светом, а снаружи – оранжевыми фонарями, спуск – и вот уже виден «Лейпциг». По МКАДу с воем несутся приземистые двойные «Икарусы»: наступает утро. На счетчике 184.
На улице Теплый Стан заезжаю в продуктовый павильон у дороги, загружаюсь продуктами: дома шаром покати. Еще минут через 15 подтягиваюсь к своему подъезду. Я сделал Трассу, связал Москву и Питер, теперь это для меня один славный город с кучей друзей! Остается белыми ночами пристегнуть Мурманск к Медвежьегорску, это на целых три километра короче, чем я проехал от Питера до Москвы.
Оргвыводы:
1) Дорога через Радофинниково – затруднена перелазом по грунту или по шпалам, но обходит 180 км трассы с фурами. Километраж тот же. Можно обойти ещё 40, но тогда выйдет лишних 20 км до центра Новгорода. Если же нет желания смотреть Новгород, то можно заночевать где-нибудь сразу за перелазом. Наутро, выехав от Рогавки на Подберезье, можно поехать фактически прямо, по объездной дороге мимо Новгорода, и заночевать в центросоюзовской гостинице «Любава» в Зайцево, уже после смычки старой и новой дорог. Либо остановиться в месте, описанном в пункте 2.
2) от Крестец до Яжелбиц можно проехать не по трассе, особенно если есть желание заночевать на озере за селом Ст. Рахино, по дороге на Сомёнку.
3) Валдай – чудесный русский город с единственным в России музеем колоколов и Иверским монастырем на острове. Валдайское озеро – мини-Селигер.
4) Вышний Волочек – волшебный город на широких водных разливах. Летом отличное купание: пляжи в центре. Можно купить стеклянные изделия. Казанский монастырь – чудо света, очень похож на Тадж-Махал.
5) Торжок и Тверь – бесподобные города, кто не видел, обязательно стоит посмотреть.
Километраж по дням:
4--5.Х.2000: 210 км от метро «Фрунзенская» до Великого Новгорода; [35 км в Вяжищский монастырь и обратно].
6.Х.2000: пешком в Софию; [23 км в Хутынский монастырь и на выезд] + 90 км до КрЕстец.
7.Х.2000: 70 км до Валдая (американские горки с самым сильным ветром). Своего рода Крестовый перевал.
8.Х.2000: [22 км в Иверский монастырь и по Валдаю] + 93 км до Вышнего Волочка.
9.Х.2000: пешком по Вышнему Волочку; 135 км - заезд в Казанский монастырь и перегон мимо Торжка до Твери.
10.Х.2000:189 км от Твери до Коньково.